Дьявольский вальс

Келлерман Джонатан

Тиковые двери «палат Чэппи» всосали меня – как в вакуум – в мертвую тишину. На сестринском посту не было ни души.

Я подошел к комнате 505W и чуть слышно постучал. Ответа не последовало. Я приоткрыл дверь и заглянул в комнату.

Боковые стенки кроватки Кэсси были подняты. Она спала, охраняемая этой сеткой из нержавеющей стали. Синди тоже спала, расположившись на диван-кровати так, что ее голова находилась поблизости от ножек Кэсси. Одна рука протянулась сквозь сетку и касалась простыни девочки.

Я тихонько закрыл дверь.

Голос за моей

спиной произнес:

– Они спят.

Я повернулся.

Вики Боттомли свирепо сверкала на меня глазами, уперев руки в мясистые бедра.

– Вы что, опять работаете две смены подряд? – поинтересовался я.

Она закатила глаза и собралась уйти.

– Постойте. – Резкость моего голоса удивила нас обоих.

Женщина остановилась и медленно повернулась.

– Что?

– В чем дело, Вики?

– Ни в чем.

– Нет. Я думаю, что-то не так.

– Думайте, что хотите. – Она вновь собралась удалиться.

– Подождите.

Пустой коридор усилил мой голос. Или, может быть, я на самом деле был слишком зол.

– Меня ждет работа, – заявила она.

– Меня тоже, Вики. У нас, между прочим, один и тот же пациент.

Она указала на ящик с историями болезней:

– Прошу.

Я подошел к Вики. Достаточно близко, чтобы потеснить ее. Она попятилась назад. Я наступал.

– Не знаю, в чем причина подобного отношения ко мне, но считаю, что нам следует разобраться в этом.

– У меня нет никаких проблем в отношениях с кем-либо.

– Да? Значит, до сих пор я имел дело с обычным проявлением вашей любезности?

Вики заморгала своими красивыми голубыми глазами. И хотя они были сухи, быстро вытерла их.

– Послушайте, – продолжал я, отступая на шаг. – Я не хочу влезать в ваши личные проблемы. Но с самого начала вы относитесь ко мне крайне враждебно, и мне бы хотелось знать причину.

– Все в порядке, – ответила она. – Все будет в порядке, никаких проблем. Обещаю. О'кей?

Она протянула руку.

Я дотронулся до нее.

Она коснулась моей руки лишь кончиками пальцев. Быстрое пожатие. Затем Вики отвернулась и направилась прочь.

– Я собираюсь пойти вниз и выпить кофе. Желаете присоединиться?

Она остановилась, но не обернулась:

– Не могу. Я на дежурстве.

– Хотите, я принесу вам сюда?

На этот раз она резко повернулась в мою сторону:

– Что вам надо?

– Ничего, – ответил я. – Вы дежурите в две смены, и я подумал, вам было бы приятно выпить чашечку кофе.

– Мне и так хорошо.

– Я слышал, вы просто потрясающи.

– В каком смысле?

– Доктор Ивз очень высоко ценит вас. Как медсестру. И Синди тоже.

Она обхватила себя руками, как будто удерживаясь, чтобы не развалиться от негодования:

– Я выполняю свою работу.

– И считаете, что я могу помешать вам в этом?

Ее плечи поднялись. Казалось, она раздумывает над ответом. Но вслух проговорила лишь:

– Нет. Все будет в порядке. О'кей?

– Вики...

– Обещаю, – повторила она. – Хорошо? А теперь можно мне уйти?

– Разумеется, – ответил я. – Прошу прощения,

если был слишком резок.

Она сжала губы, развернулась и направилась к столу медсестер.

Я пошел к лифтам, расположенным на восточной стороне пятого отделения. Один из лифтов застрял на шестом. Два других прибыли одновременно. Из центрального вышел Чип Джонс, в каждой руке он нес по чашке кофе. На нем были вылинявшие джинсы, белый свитер с высоким воротом и куртка из грубой хлопчатобумажной ткани под стать джинсам.

– Доктор Делавэр, – поприветствовал он.

– Профессор.

Чип засмеялся:

– Пожалуйста, не надо.

Он вышел из лифта и остановился в холле.

– Как там мои дамы?

– Спят.

– Слава Богу. Когда сегодня днем я разговаривал с Синди, она показалась мне совершенно измученной. Принес это снизу, – он поднял одну чашку, – чтобы подкрепить ее. Но сон – именно то, что сейчас ей больше всего нужно.

Он направился к тиковой двери. Я последовал за ним.

– Не отрываем ли мы вас от домашнего очага, доктор?

Я покачал головой:

– Я уже побывал там и вернулся.

– Не знал, что теперь психологи придерживаются такого расписания.

– Конечно, нет, если в нем нет необходимости.

Он улыбнулся:

– Что ж, если Синди уснула так рано, значит, Кэсси выздоравливает, и Синди может расслабиться. Итак, дела идут на поправку.

– Синди сказала мне, что никогда не покидает Кэсси.

– Никогда.

– Наверное, ей очень трудно.

– Невероятно трудно. Вначале я пытался помочь, немного разгрузить ее. Но, после того как мы несколько раз побывали здесь, после того как я увидел других матерей, я понял, что это нормально. Даже целесообразно. Это самозащита.

– От чего?

– От ошибок.

– Синди тоже говорила об этом, – подтвердил я. – Вам пришлось столкнуться здесь с ошибками медперсонала?

– Мне следует говорить как родителю или как сыну Чака Джонса?

– А разве есть разница?

Чуть заметная, напряженная улыбка.

– Еще какая. Как сын Чака Джонса, я нахожу, что эта больница просто педиатрический рай, я так и заявлю в следующем отчете, если меня попросят. А как родитель, я могу сказать, что мне случалось кое-что видеть – неизбежные человеческие ошибки. Вот вам пример, причем такой, который действительно привел меня в ужас. Пару месяцев назад весь пятый этаж только и говорил об этом случае. Там лежал маленький мальчик, которого лечили от какого-то вида рака – давали экспериментальное лекарство, а это означает, что, вероятнее всего, никакой надежды на выздоровление уже не было. Но дело не в этом. Кто-то неправильно прочел точку или запятую в десятичной дроби, и мальчику дали огромную дозу лекарства. Это вызвало повреждение мозга, кому и все остальное. Все родители, находившиеся на этом этаже, слышали, как вызвали реанимацию, и видели, как в комнату бросилась группа неотложной помощи. Слышали крики матери. Мы тоже видели все это. Я был в холле и сам слышал, как она кричала, умоляя о помощи. – Чип поморщился.