Дьявольский вальс
Шрифт:
– А его были каштановыми.
– Ага. Послушайте, если это так важно, то почему вы не записываете?
– Что еще ты помнишь о нем, Роберт?
– Это все.
– Среднего возраста, темная ветровка, темноволосый. Маловато взамен того, что я тебе обещал, Роберт.
– Я рассказал тебе то, что видел, парень.
Майло повернулся к Гэбрею спиной и посмотрел на меня.
– Ну что ж, мы пытались помочь ему.
– Вы имеете дело с большим ловкачом, – сказал бармен.
Майло продолжал стоять к нему спиной.
– Что
– Трудное дело, парень. Я не хочу особенно распространяться, а то явится сюда какой-нибудь приятель и начнет разыскивать меня, понимаете?
– Ты не сказал мне ничего особенного, Роберт.
– Вы имеете дело с ловкачом.
Майло медленно повернулся к нему лицом:
– Я имею дело с тобой, Роберт, и ты тратишь мое время впустую, скрывая улики, и все это в добавление к тому кирпичику в твоем багажнике. Так что минимум шесть месяцев, а если попадешь не к тому судье, то можешь рассчитывать на целый год или около того.
Гэбрей протянул руки.
– Эй, я просто не хочу, чтобы кто-нибудь пытался свести со мной счеты. Тот парень был...
– Кто?
Гэбрей молчал.
– Тот парень был кто, Роберт?
– Уголовник – понятно? Видно было, что он не шутит. Что у него серьезное дело.
– Ты мог определить это на таком расстоянии?
– Кое-что можно заметить на любом расстоянии, правда? То, как он стоял, например. Не могу объяснить. На нем были такие ботинки – большие, безобразные, какие выдают в тюрьме.
– Ты мог разглядеть его ботинки?
– Нечетко, из-за света. Но они были большие – я видел такие раньше. Что вы хотите от меня? Я пытаюсь вам помочь.
– Хорошо, Роберт, не волнуйся, мы еще никого не задержали.
– А что, если?.. – спросил Гэбрей.
– Что, если что?
– Что, если я расскажу вам, а вы на этом основании его арестуете? Откуда мне знать, что он не выберется и не явится сюда, чтобы расплатиться со мной?
Майло вновь поднял фотографию.
– Посмотри, что он сделал, Роберт. Как ты думаешь, дадим мы ему разгуливать на свободе?
– Это для меня ничего не значит, парень. Я не доверяю самой системе.
– Вот как?
– Ага. Я все время вижу парней, которые совершают преступления, а потом преспокойненько разгуливают на свободе.
– Да-да-да, – проговорил Майло. – Куда мы катимся? Послушай, гений, если мы найдем того парня, он не будет разгуливать на свободе. А если ты расскажешь мне что-нибудь, что поможет нам найти его, то спокойно будешь гулять. И заработаешь поощрение. Да что там, черт возьми, говорить, Роберт, с этим поощрением ты сможешь, если хорошенько соберешься с духом, зажить припеваючи.
Гэбрей курил, притопывая ногой, и хмурился.
– В чем дело, Роберт?
– Я думаю.
– А-а. Тихо, он думает, – обратился ко мне Майло.
– Его лицо, – наконец сказал бармен. – Я видел его. Но только секунду.
– Вот как? Злое? Какое?
– Не-а,
– А что делала она?
– Слушала. Когда я увидел их, я подумал: надо же, эта панковская шлюха слушает Мистера Порядочного. Ни на что не похоже.
– Ты говорил, Мистер Уголовник.
– Ага. Но все-таки он не вязался с той сценой – в такое время там только и встретишь, что этих уродов-панков, наркоманов и ниггеров. И легавых. Вначале я подумал, что он легавый. Затем решил, что он похож на уголовника. В общем-то никакой разницы.
– О чем они говорили?
– Я не мог расслышать, парень. Это было...
– Он держал что-нибудь в руках?
– Вроде чего?
– Вроде чего угодно.
– Вы имеете в виду что-то, чем можно ее ударить? Ничего я не видел. Вы действительно думаете, что это он убил ее?
– Какое у него было лицо?
– Обычное... а-а, какое-то... квадратное. – Гэбрей взял сигарету в рот и руками изобразил кривой квадрат. – Правильное лицо.
– Цвет лица?
– Белый.
– Бледное, смуглое, какое?
– Не знаю, просто белый мужик.
– Такого же цвета, как она?
– Она была накрашена – настоящее белое дерьмо, какое им нравится. Он был темнее. Обычный белый. Самый обыкновенный белый.
– Какого цвета глаза?
– Я был слишком далеко, чтобы увидеть, парень.
– Как далеко?
– Не знаю. Полквартала.
– Но ты смог разглядеть его ботинки.
– Может, и ближе... Я видел их. Но я не видел цвета глаз.
– Какого роста он был?
– Выше нее.
– Выше тебя?
– А-а... Может быть. Ненамного.
– Какой у тебя рост?
– Пять футов десять дюймов.
– Значит, он был такого же роста? Пять футов одиннадцать дюймов или шесть футов?
– Думаю, так.
– Массивный?
– Да, но не жирный, знаете.
– Если б знал, то тебя бы не спрашивал.
– Массивный, крупный, знаете, такой, который работает физически. На свежем воздухе.
– Мускулистый?
– Ага.
– Ты сможешь узнать этого типа, если опять увидишь его?
– Почему вы спрашиваете? – Еще одна вспышка тревоги. – Вы все-таки поймали кого-то?
– Нет. Ты вспомнишь его, если увидишь фотографию?
– Ага, конечно, – согласился Гэбрей и продолжал болтливо: – У меня хорошая память. Поставьте его в ряду для опознания, и я устрою вам прекрасное опознание, если вы будете ко мне хорошо относиться.
– Ты пытаешься повлиять на меня, Роберт?
Гэбрей улыбнулся и пожал плечами:
– Просто забочусь о деле.
– Ну хорошо, – произнес Майло. – Давай позаботимся кое о чем прямо сейчас.
Мы провели Гэбрея по автостоянке, миновали набитую мусором канаву на задах здания и вышли на улицу. Очередь у двери не особенно сократилась. Вышибала заметил нас, когда мы проходили мимо.