Дьявольское желание
Шрифт:
— Нон, я в это не верю. Думаю, все это лишь слухи. Он недостаточно силен, этот генерал от буржуа, чтобы победить сильных духом англичан. Разве не так?
Громкие одобрительные выкрики послужили ему ответом. За ними последовали многочисленные тосты за Англию, за короля, за все, что только приходило в голову кому-либо из гостей.
— Вряд ли Наполеон всерьез попытается напасть на нас. У нас сильнейший в мире флот, и не надо забывать, что Наполеон сейчас сражается на многих фронтах. Он может грозить нам лишь со стороны пролива. Напасть на нас с севера он не осмелится: приближается зима на Северном море… Если, конечно, он в своем уме, в чем, по правде говоря,
— Однако мы не защищены с побережья! Эти фран-цузишки могут переплыть пролив и перерезать нас в наших постелях, прежде чем мы успеем открыть глаза! — истерически взвизгнула жена викария. Ее тут же поддержало несколько голосов.
— Вздор! — пылко вмешался сквайр Блэкмор. — Наш флот этого не допустит. Чертовски славные ребята. — Он вспыхнул и с виноватым видом огляделся вокруг. — Прошу прощения, дамы, но у меня кровь закипает в жилах при звуках испуганных речей.
— Флот слишком занят выслеживанием контрабандистов, чтобы поймать хоть одного лягушатника, даже если он поплывет вверх по Темзе. Врагов примут за актеров «Ковент-Гардена», устраивающих представление, — протянул скучным голосом кто-то с дальнего конца стола, вызвав смех и веселые отклики.
Элисия посмотрела на графа, от лица которого отхлынула кровь при этом презрительном прозвище французов. Он надменно вздернул подбородок.
— Не обижайтесь на них, граф. — Элисия успокаивающе положила руку ему на локоть и ощутила, как напряглись его мускулы. — Думаю, они прикрывают смехом свой страх.
Блистающие темные глаза графа встретились с ее огромными зелеными глазами, полными искреннего сочувствия, и он поднес к губам ее пальцы.
— Благодарю вас. Вы ангел, я вас обожаю, — страстно выдохнул француз, сжимая ее ладонь.
Элисия тихонько высвободила руку, смущенно отвернулась от его ласкающего взора и… уставилась прямо в яростные золотые глаза Алекса. Насупив густые черные брови, он неустанно наблюдал за ней.
— Если бы не контрабандисты, не баловались бы вы сейчас этим великолепным коньяком из своих подвалов, — язвительно заметил маркиз, ни к кому не обращаясь, — и не сидели бы элегантные леди в гостиных за чашкой чаю.
— Держу пари, у вас припрятано несколько беглых бутылочек, — ухмыльнулся какой-то человечек непрезентабельного вида.
— Вы оскорбляете меня, лорд Тэнвил, я пью лишь то, что заложено в подвалы моим отцом или дедом. Неужели вы можете вообразить, что я стану прикасаться к более молодому вину? Вы меня огорчили, — с напускной обидой покачал головой лорд Тривейн.
— У Тривейнов, наверное, достанет нахальства пригласить Наполеона отведать коньяку времен Людовика Шестнадцатого. Не вашей ли семье был прислан ящик лучшего сорта из Версаля?
— Только не упомяните об этом в присутствии Принни [7] , не то его королевское высочество приберет его к рукам, — отозвался под общий смех лорд Тривейн и, немного помолчав, добавил: — В день, когда Наполеон усядется обедать в Карлтон-Хаусе, я подарю каждому из присутствующих здесь по бутылке этого отличного коньяка.
7
Фамильярное прозвище принца-регента в Англии в начале XIX века.
Хор одобрения отозвался на его предложение, сопровождая его многочисленными нелепыми дополнениями и пари.
— А
— С вашими способностями определять направление вы закончите свое плавание не в Дувре, а в Марселе, — предсказал кто-то, и оглушительный смех вновь загремел над обеденным столом.
После этого разговор перешел на другие темы, которые сменялись так же часто, как бесчисленные перемены блюд. Если бы не усердие графа и Алекса, Элисия вряд ли что-нибудь попробовала, потому что как только был съеден нежный протертый суп, все накинулись на огромные блюда с кровавыми ростбифами, холодной телятиной и рыбой под пряными соусами или в желе. Подана была также дичь, домашняя птица, овощные блюда и салаты в изобилии. Завершали трапезу генуэзские бисквиты с кофейной начинкой и миниатюрные шоколадные суфле. Все это сопровождалось разнообразными винами, предназначенными для отдельных блюд. Хрустальные бокалы без устали наполнялись напитками.
Насытившись, Элисия и другие дамы покинули зал, предоставив джентльменам наслаждаться сигарами и портвейном.
Элисия приняла предложенную ей рюмку мадеры и сидела, молча слушая легкомысленную болтовню дам, а те хихикали и сплетничали, пересказывая друг другу пикантные подробности жизни своих друзей и подруг. Разумеется, новейшим предметом обсуждения оказалась она сама. Ей невозможно было не почувствовать свою изолированность от остальных. Все эти люди совсем не походили на тех, кто бывал у ее родителей. Они казались какими-то вульгарными и, как она догадывалась, отнюдь не принадлежали к сливкам лондонского общества. Элисия понимала, что Алекс принял приглашение сквайра, желая представить ее леди и джентльменам из Лондона. Он не сомневался, что гости Блэкмор-Холла разнесут новости о его молодой жене по городам и весям, тем самым раз и навсегда прекратив сплетни и лживые измышления об их браке. В другое время маркизу и в голову не могло прийти осчастливить сквайра и его прихлебателей своим присутствием.
Отыскав глазами Луизу, Элисия обнаружила подругу в плену у толстой, пожилой матроны на другом конце гостиной. Луиза поймала взгляд маркизы и улыбнулась ей, а затем с легкой гримаской снова вернулась к разговору с навязчивой дамой, орудовавшей лорнетом как рапирой. С притворным интересом Элисия приблизилась к горке с фарфором и оказалась невольной свидетельницей беседы двух кричаще разодетых молодых дамочек из Лондона.
— Кто бы мог вообразить… рыжая! Это совсем не модно, — защебетала блондинка с мелкими кудряшками и кукольным личиком, самодовольно любуясь своим отражением в зеркале.
— Да уж, такой сюрприз, — откликнулась ее пухленькая подружка и доверительно добавила: — А ждали со дня на день объявления о помолвке маркиза и леди Вудли. Господи, по утверждению Джона, перед ней не может устоять ни один мужчина… даже лорд Тривейн.
— Она, наверное, просто кипит от злости, — злорадно промурлыкала блондинка. — Я имею в виду ее разглагольствования о фамильных тривейновских изумрудах и о том, как прекрасно они будут на ней смотреться. — Поглядев на Элисию, казалось, поглощенную созерцанием фарфоровых фигурок, она неохотно заметила: — Должна сказать, они ей к лицу… удачно сочетаются с волосами и глазами… и вообще.