Дыхание Голгофы
Шрифт:
Только мы расположились в глубине сада в беседке и вот он тут как тут этот самый Пахомыч. Тесть вышел из беседки к нему навстречу, легонько приобнял после пожатия руки.
– Знакомься, Гавриил, легенда местного охранного управления, гроза всех босяков Кондрат Пахомович…
Передо мной стоял весьма тщедушный, невысокого росточка, лысоватый мужичок лет шестидесяти и как-то извиняюще-жалко терзая улыбку. В его небольших серых глазах замерло изумление на грани обиды.
–
– Гавриил. Вот этого военного человека, - кивнул я на тестя, - зять.
– Да-да, я о вас слышал. Ну, когда вас в Афган отправили, тем же годом я сюда вот на службу и заступил, - не отпуская мою руку, сказал сторож.
– Ну что, к столу, - позвал Сергей Сергеевич. И после первой стопки, спросил Пахомыча. – Ну, доложи, Кондратий, как блюдешь интересы дачников на вверенной тебе территории?
– А сказать нечего, товарищи офицеры. Я сужу шире. По ситуации в стране.
– Во как? А какова ж ситуация, Пахомыч?
– Извините за некую неинтеллигентность в выражениях, но если держава уверенным маршем дислоцируется в район заднего, извините, места, то и настроение у народных масс окраинных территорий будет в полном соответствии стратегии. Начинается массовая экспроприация окраинных дач. Тянут металл, разумеется, на сдачу, строительные материалы, инструмент и вообще, что-либо ценное. А так как стрелять, извините, на поражение, права не имеем, то наши «пукалки» - этот воровской элемент только забавляют.
– Грустно, - вздохнул тесть.
– Ну, вам-то не грозит, - улыбнулся чисто по-детски старик. – Я-то рядом, сюда ближе к центру они все-таки побаиваются. Как-то, вы помните, Сергеич, милиция снизошла до наших просьб и облаву устроили. Ну, пошугали, а что толку. И телефон у меня теперь.
– Слышал, Гаврюша, есть связь. Тебя они не тронут. – Тут я уловил вопрос во взгляде Пахомыча на тестя. – Да забыл тебе, Кондратий Пахомыч, представить уже нового собственника моей дачи. Вот прошу любить, да и жаловать моего зятя, Гавриила...
– Бывшего зятя, - вдруг брякнул я.
– Ну, если ты так считаешь, - обиделся тесть.
– Юридически, - попытался исправиться я.
– Ладно, как есть, так и есть, - сказал Сергей Сергеевич, и я опять не понял, обиделся он или нет.
– Так-таки разошлись. Жаль, - сказал Пахомыч. Видимо, историю моих отношений с Галиной знал.
– Ну ладно, подведем черту. Ничего не изменилось. – Тесть поднял стакан. – Все живы и все здоровы. За то и выпьем.
– На следующей неделе пойдут свежие огурчики, а там и помидор на подходе. Так что жду хоть по одиночке, хоть парой.
– Прими к сведению, хозяин, - холодно заметил мне тесть.
… С дачи мы возвращались молча. Откровенно говоря я пожалел, что принял этот подарок. И, кажется, тесть это понимал. Впрочем, перепад настроения не мешал ему гнать машину вопреки всем правилам.
Жара начала спадать, но от полуденного зноя город уходил в не менее вязкую и томительную предвечернюю духоту.
– На Флотскую? – спросил Сергей Сергеевич. – Или у тебя какие-нибудь другие планы?
– Остановите в центре. Пройдусь по магазинам, - сказал я. Конечно, особой нужды прогуливаться по магазинам не было, но мне почему-то показалось, что тесть сожалеет о своем подарке. И молчать дальше просто было невмоготу.
Он остановил мне у кинотеатра «Мир» - от него начинался торговый центр, спросил:
– Тут пойдет?
– Пойдет, - ответил я, открывая дверцу.
– Ты, это, не бери в голову. У меня иногда бывают перепады, - сказал Сергей Сергеевич.
– Уже не беру, - улыбнулся я. – Спасибо, Эльвире привет.
Я хотел сказать еще, что в принципе ничего не изменилось. И дача, по-любому, остается общей для всех. Но тут тесть достал из бардачка ключи, протянул:
– Ты забыл главное. Ключи.
– Надеюсь, у вас есть дубликат? – спросил я.
– А зачем? – тесть бегло, неискренне улыбнулся. – Как говорят, уходя, уходи.
Наверное, я как-то особенно взглянул на него.
– Да не грузи себя. Все нормально. Будь здоров, - отвечает тесть.
Я выхожу из машины и какое-то время, ошарашенный, смотрю ей вслед.
<p align="center">
Часть вторая
7
Анюта пропала. Вторую неделю я не могу отловить ее по телефону, а к ней заявиться «внаглую» не позволяет самолюбие. И дело не в том, что район дислокации дамы - зона «табу» - теперь уже плевать на «табу», просто я чувствую себя виноватым. Мужчина, не дающий твердых обещаний женщине, в итоге становится чужим. Просто постель без права перспективы все-таки хрупкий аргумент.