Дыхание Ивента

Мантикор Артемис

Даже Сайне стало не по себе. И… жаль её. Что не отменяло и страха.

Она вдруг поняла, что перед ней запутавшаяся девушка, настолько панически боящаяся одиночества, что начала сходить с ума от одного только страха перед ним. Из всех, Тия вспомнила больше всего жизней. Не Арк или остальные, поднявшие воспоминания лишь об одной. Некоторые помнят о Земле, самой далёкой из жизней, которая только была. Но Тия помнит их десятки, если не сотни. Кто бы на её месте остался в здравом уме?

Кто вообще оставался человеком,

дойдя до десятого этажа? Да что там, хотя бы до пятого…

— Как же горячо… жарко… Арк… что мне делать, Арктур?…

Очень острое, но необычайно хрупкое лезвие, вот что такое Тия.

Это… эта девушка — хрустальный клинок.

Как тот, что лежал на полке в той локации, которая стала для Арктура первым домом, и в которой Сайна рассказала свою историю.

— Горячо-горячо-горячо…

— Что с тобой?

— Хаос… я убила… души… сколько…?

— Ну, душу вроде бы только у одного, — поняла Синица. — Убила… десятка два точно. В последнем бою. До этого ещё десяток. Призванных существ… их не знаю. Около сотни. Но их точно жалеть не стоит. Местные переродятся, а иномирные вернутся домой. Хотя… несколько их душ ты тоже… эм… того.

— Жжётся… — янтарь пытался вылететь светлячками, но не мог противостоять свету ионитов и растекался расплавленной рыжевато-жёлтой светящейся массой. Даже при таком освещении он казался чем-то инородным, привнесённым из-за клеток камеры. Как и не утратившие янтаря глаза бедствия.

— Сколько осознанности? — всплыл в голове вопрос Эфкерии.

— Это хаос? Откат от способностей?

— Да… — с трудом ответила она, укрывая руками лицо и размазывая жжёный янтарь светящихся слёз. А затем неожиданно осмысленно закончила. — Он ничего не привносит… всё уже есть… в нас… хаос лишь преумножает…

— Преумножает откат? — Сайна надеялась, что разговором хотя бы отвлекает шаманку. Но огни в её глазах ей сильно не нравились. Своровцы — идиоты. Запереть бедствие с проходчиком в одной камере? Серьёзно?!

Если Тия утратила осознанность, то какая бы хорошая она не была раньше, сейчас в ней будет говорить птица. Как шаманка раньше справлялась с этим? Глупый вопрос. Раньше она не использовала и половины сегодняшней силы.

— Послушай… может, я могу тебе чем-то помочь? — спросила Сайна без особой надежды.

— Нет… — выпалила Тия. А затем подняла голову и впилась немигающим взглядом двух хищных янтарных глаз. — Да…

Девушка встрепенулась. Сайна похолодела. Чутьё подсказывало ей, что только что она совершила чудовищную ошибку. Ошибку, результат которой будет ещё долго преследовать её во снах, если эти сны вообще когда-нибудь будут.

— Пожалуй, да, можешь… — произнесла она ледяным голосом бедствия. Сайну пробрало ознобом, и она открыла было рот, чтобы спросить «а что, если нет?», как шаманка закончила. —…Если правда хочешь помочь.

То есть выбор всё

таки есть? Проклятие на головы строителям, почему я всегда на это ведусь? Почему я никому не могу отказать в помощи?

Сайна едва заметно кивнула. На большее её просто не хватило.

Девушка-бедствие шагнула к механистке, приблизилась вплотную и вдруг впилась в её губы страстным поцелуем. Требовательным и неотступным, какому противиться невозможно.

Камера покрылась рябью и начала оплывать, являя перед девушками бесконечный мёртвый лес Тии, источник воли мёртвого пересмешника.

Сердце забилось чаще. Жжёный янтарь потянулся дальше. С руками шаманки, обхватившими её спину, крепко прижимая к себе. Всё новые и новые мотыльки потянулись к ней, облепляя астральными щупальцами.

Спустя миг и в чёрном лесу, и в камере Своры были уже две горящих янтарём души…

18. Лабиринты, из которых нет выхода

По ту сторону дома было серое марево из перекрученных искажённых остовов зданий и изуродованных магией руин. Это когда полуразрушенный дом неестественно вытянут и исковеркан, будто был сделан из пластилина.

Клубы серо-зелёного тумана сновали по всей территории от полуметра до трёх в высоту. Будто облака, только у самой земли. И словно живые, они постоянно меняли направление. Чем-то это напоминало астрал, только очень мрачный и зловещий. Без капли той магии, что везде горит на Изнанке, а именно мрачное, зловещее место, где умерли все цвета, оставив лишь оттенки серости с каплей серо-зелёного.

Зрелище своеобразное — будто перед тобой раскрывается вид на утонувший в облаках мёртвый город.

— Что это такое? Оно опасно? — спросил я, кивнув вниз.

— Миазмы флууда. Он не убивает. Отберёт волю. Потеряешь амбиции, потом мотивацию, потом мечты… и сам захочешь быть рабом на цепи. Чтобы не думать. Те, кто слишком долго ими дышит, уходят в мирные слуги своры. Добровольно. Одна из причин популярности своры. Попав туда, сложно выбраться обратно.

Договорив, девушка пригладила короткие волосы, убирая пряди с ушей. Только сейчас я увидел крохотные затычки в ушах. Выходит, её слух ещё сильнее, чем она показывала. Настолько, чтоо вынуждена его притуплять, чтобы не оглохнуть от простого разговора.

Мелькнула мысль, что Эстель сама когда-то была жителем Кунсткамеры или подобного места. С учётом того, что она была начисто лишена брезгливости и знала район как свои пять пальцев — очень похоже на то.

— Что-то ещё есть, об этом месте?

— Я буду твоим сенсором. Но остальные роли твои. Ты танк. Ты дамагер. Ты сам себе саппорт. Я сенсор-физик. Духов и магические штуки могу пропустить. Всё, что не издаёт звуков. Внизу рандом. Может быть любой монстр. Искажённый. С хаосом. Аномалии бывают редко.