Дыхание в басовом ключе
Шрифт:
— Шес бушует, аки Суворов при сдаче Москвы. Я тебя предупредил!
Ромка меланхолично пожал плечами и начал подниматься по лестнице. Мне ничего не оставалось, как двинуться за ним. Пройдя на шум голосов, мы остановились на пороге довольно большого зала, судя по поручням по периметру и зеркалам, используемого в обычное время как балетная студия. Посреди помещения стояла ударная установка и два дивана углом, на которых сейчас расположились двое мужчин. Не обращая на нас абсолютно никакого внимания, они с интересом рассматривали живописную композицию ещё из двоих «погадай мне, цыганка, по ладони». Один из них, взъерошенный темноволосый типичный неформал, скривился
— Там баба!
Теперь уже все присутствующие вытаращились на меня, а брюнет решил продолжить забивать гвозди в крышку своего гроба, который я, без сомнения, ему в скором времени обеспечу:
— Романыч, — это он к Ромке, значит, — мы по недосмотру заняли помещение вашего местного дома свиданий? Мы, вообще-то, на репетиции своих баб не водим, не то что твоих...
— Закрой пасть, здесь дама, — Боженов, вероломно пнув меня вперёд, совершенно беззлобно пояснил: — Знакомься, это Витёк, я тебе про неё рассказывал.
— Витёк?! — кажется, панковская морда растерялся. — Витёк? Это который друган твой? Который ударник?
— Аха, — Романыч выпихнул меня на середину зала. — Ударник, дорогой.
— Я сейчас вернусь, — прошептал брюнет и, подвинув меня загипсованной по локоть рукой, вышел в коридор. Романыч открыл было рот, чтобы что-то сказать, но...
— Да вашу ж мать! — дикий вопль не оставил сомнений: я брюнету таки не понравилась.
Ну что ж, взаимно.
====== Глава 5 ======
В отличие от меня, на Боженова орущий неформал не произвел никакого впечатления, и он, улыбаясь и не выпуская моей руки, направился к остальным участникам нашего маленького представления.
– Здорово, пацаны! – лихо шлепнул по протянутым к нему ладоням. – Мое почтение, Анатолий Владимирович. Бушует? – кивок в сторону двери.
– А то, – тяжело вздохнул темноволосый сероглазый мужчина лет сорока, которого Ромка назвал Анатолием Владимировичем. – Познакомишь нас со своей очаровательной спутницей?
Мой друг театральным жестом хлопнул себя по лбу, как вроде только сейчас вспомнил о моем присутствии, и представил:
– Это Вика. Можно Витек. Мы на прослушивание, она играет на ударных, – и, повернувшись ко мне, продолжил: – Это Анатолий Владимирович, папа, мама, нянька и так далее этих оболтусов.
– Я менеджер этих оболтусов, – улыбнувшись уголками губ, пояснил тот, заметив мой непонимающий взгляд. – Очень приятно, Вика. И – можно просто Анатолий и на ты.
– Хорошо, очень приятно.
– А это, – Ромка повернул меня к сидящим на диване, – Хан и Дэн.
Тот, что сидел ближе ко мне, поднялся со своего места и протянул руку:
– Хан – это я. Привет.
Я пожала протянутую ладонь и принялась с интересом рассматривать нового знакомого. Не особо высокий, накачанный, с широченными плечами и выбритой налысо головой – ему бы скорее подошел образ сказочного богатыря, чем музыканта. И кличка Хан ему очень подходит – такой уверенный в себе, непобедимый предводитель Золотой Орды. Я легко могла представить себе его возлежащим на атласных подушках в огромном шатре посреди степи, в окружении прислуги и вьющихся вокруг наложниц, готовых выполнить любой каприз. Хан рассматривал меня с не меньшим интересом, не выпуская руки и расплываясь в довольно ехидной улыбке при виде юбки и каблуков. Я уже начала заливаться краской, когда его вдруг резко дернули назад, опрокидывая на диван, а его место занял... Даже не знаю... Настоящее солнышко. Да-да, этот парень сразу начал ассоциироваться у меня с теплым весенним солнышком. Невысокий. Намного младше Хана и сбежавшего барабанщика,
– Я Дэн. Прости нашего друга за такое поведение, ему, видимо, вместе с рукой отбили остатки мозгов. Ты присаживайся, – он махнул рукой в сторону второго дивана, но опускаться на него в этой чертовой юбке показалось мне не самой лучшей идеей.
Осмотревшись вокруг, я выбрала широкое кожаное офисное кресло рядом с навороченным синтезатором. Переложив на пол сваленные на нем в кучу-малу наушники, какие-то тетради, провода и чью-то черную толстовку, я с грацией королевы присела на самый краешек, чинно сложив руки на коленях скрещенных вбок ног. Заметив, что Хан с большим интересом наблюдает за моими телодвижениями, я позволила себе отпустить ему милую улыбку. Мол, знай наших. Бритоголовый неожиданно добродушно хмыкнул и повернулся к Ромке:
– Слышь, Романыч, ты б поговорил со своим дружком, что ли? А то он так до утра зверствовать может.
Уточнять, о каком дружке шла речь, было излишним. Ромка, развалившийся на втором диване, сделал вид, что задумался и лениво протянул:
– Не... Он меня убьет нафиг. Я забыл предупредить его, что Витек – девушка, – ох, нихрена ж себе “забыл”! Я, кажется, начинаю понимать, почему ударник так озверел при виде меня. – Давай лучше ты, а? Вы и дружите дольше, и жалко ему тебя будет.
– А тебе меня, значит, не жалко? Я его выпендреж, на секундочку, с утра терплю. Мой личный лимит на психующего Шеса на исходе, – так вот, значит, как зовут буйнопомешанного. – Тебя, кстати, где носило? Не мог раньше приехать?
– Значит, не мог, – Ромка воинственно насупился, но потом все же пояснил: – Я у Ала был.
Ал? Это еще кто такой? Еще один член этой команды? Хан, видимо, прекрасно понял, о ком идет речь, потому что, скривившись, поинтересовался:
– Ну, и как он там?
– Да примерно так же. Рвет и мечет, ты ж понимаешь. У Шеса хотя бы рожа относительно целая осталась, а по нему как трактор проехался.
– Ну, разукрасить кому надо фэйс Шес умеет, – хохотнул Хан и тут же стушевался под грозным взглядом со стороны менеджера. – Так, а что твой дружок говорит? Чего они делили-то?
– Апельсин, блин, они делили! Который из дружков?
– Да хоть какой-нибудь!
– А! Значит, Шес тебе тоже ничего не сказал? – Ромка зычно заржал и через пару вздохов к нему присоединились все остальные.
– Нет. Молчат, гаденыши, – утирая слезы, выдавил из себя Анатолий. – Придумывают сказки, одну другой краше: то они упали, то мотоциклы, то наркотики. Не хотят говорить, засранцы.
– А когда они кому объясняли свои разборки? – Ромка с философским видом пожал плечами. – И вот могут же нормально, когда хотят, но как вожжа под хвост...
– Это все Ал! – тут же начал наезжать бритоголовый. – Да этот маньяк кайф ловит, задираясь к Шесу!
Боженов, не ожидая такого напора, начал багроветь, но неожиданно на помощь пришел рыжий Дэн, до этого спокойно строчивший что-то на своем айфоне:
– Хан, ты думай, что говоришь! Можно подумать, нашего долбанутого ударника, по которому плачут все психушки страны, надо задирать. Да, может, Алек иногда и перегибает палку, но Шес сам ищет. И, как видишь, вполне себе так удачно находит!