Дыхание власти
Шрифт:
К вечеру второго дня дружина и вои погнали всех уцелевших радогощан к Яворову озеру, что находилось подле веси. Там они должны были принять крест.
Киевские и греческие священники зашли под яворы и приготовили кресты, сосуды со священной водой и кропила. Люди не хотели идти в воду. Поднялся крик, вопли отчаяния. Один из стариков пал на колени к воде, зашептал. Зрачки Скорпиона расширились.
Из Яворова озера поднялись руки, могучие и шершавые, как кора деревьев, сотни лет стоявших в воде. Схватили священников, а с
О, боги при Роде.
Ужас воцарился среди уцелевших дружинников и народа. Все бросились врассыпную, узрев диво. Только дед, старый волхв, благодарно склонил голову над озером.
Этот дед и пал от меча Владимира, едва князь узнал о случившемся. С новой порцией священников и дружинников владыка сам явился к берегу непокорного озера, возвышаясь непоколебимой уверенностью, готовый сразиться хоть с дивами, хоть с самими богами, если те вновь выйдут из спокойных вод.
Волхв был разрублен. Старые боги, не услышав нового призыва, больше не тревожили процесс крещения. Утром князь велел тушить пожары и ставить на месте Звениславина капища деревянную церковь. Люди князя не жалели ни сил, ни времени, лишь бы только была церковь. И она возвысилась на холме за пару дней, острая и голая, как и крест над нею.
Скорпион в последний раз оглядел крест, и по щеке потекла одинокая слеза.
Душа Сергея протестовала против установившегося порядка, при котором для человека не осталось места на свете — все заняли боги и их прислужники: апостолы и пророки, кадильщики и славословы.
Лишь Творец — мой отец. Все остальные прочь, — догнала последняя мысль, и картина покоренного Радогоста поплыла.
Просыпался.
День начинался хмурый и ненастный, как и настроение после пробуждения. Небо за окном затянула серая мгла. Ватное одеяло сбило все представление о летней июньской погоде. Вдобавок, ночь обещала полнолуние и слияние нескольких планет по одной прямой.
Астрологи с осатаневшего за несколько дней телевизора, снова предвещали конец света, а десятки конфессий после каждой рекламы предлагали быстрое покаяние и отпускание всех грехов по льготной цене.
Стоило ли, Владимир, строить такую Русь? Неужели все в мире из-за женщин? Из-за одной любви к дочери византийского императора сменил ты веру. Тысячи своих наложниц оказались ничем перед ней?
Скорпион прохаживался у окна. На голову давил то ли ртутный столбик барометра, то ли невероятная солнечная активность. Родовой сон занял трое суток. Три дня валялся в кровати почти в анабиозе. Организм сам устранял отеки и сращивал опухшие связки.
Проснулся с тоской в душе, но с ощущением здоровья. Провел
Начал с живота, заставляя работать брюшной пресс. Каждая жилка затрепетала, попеременно напрягаясь и расслабляясь. Было бы похоже на танец живота, если бы не восемь кубиков, уплотненных суплесом в антигравитационной комнате до крепости камня в случае напряжения. Танец продолжился вверх, грудь затрепетала, вибрация пошла к плечам, змейки прошлась по рукам до самых кончиков пальцев, уползли обратно к плечам, пробежались по спине, пояснице и ногам до самых пят. Последним штрихом допустил танец до шеи. Здесь перенапряжение было опаснее всего для мозга и зрения, шею разминать «танцем» следовало в последнюю очередь.
Внутренние органы заработали быстрее, организм довольно вздохнул, наполняясь обновленной энергией. Тяжесть в голове прошла, мышцы сообщили мозгу, что вернули былую форму более чем наполовину. Еще пара дней, и можно вернуться к привычным нагрузкам.
В коридоре громыхнула дверь. На пороге возник растерянный и поникший Сема с рюкзаком за спиной и мотоциклетным шлемом в руке. Глаза брата смотрели куда-то вдаль, явно находился не в нашем мире, витал где-то в своем. Вид блондина никак не говорил о хорошем самочувствии: растрепанные волосы, мешки под глазами, а в самих очах дымка, как на улице.
Сема, ни говоря не слова, добрел до табуретки, рухнул, не глядя. Уставился в окно перед собой. Тяжелый, измученный и охрипший голос резанул по сердцу:
— Я сегодня не такой, как вчера.
— Неприятность эту мы переживем, — прохрипел в ответ Сергей и сел рядом, положив руку на плечо брата. — Излагай, как есть.
— Я всегда жалел тебя, Скорп. Жалел потому, что у тебя нет родителей.
— Были, и не стало. — Вздохнул Сергей. — Такова жизнь, а что?
— Так вот, после миссии по уничтожению фирмы, занимающейся поставкой девушек за границу в качестве секс-рабынь, дома на меня свалилось… Все, в общем, свалилось… Нет у меня больше дома, и родителей, оказывается, никогда не было… Странно все это, да? Хе, я пробирочный суррогат… Вроде бы есть, а вроде бы…
— Ушел из дома? — сощурился Скорпион.
Сема упал лицом в ладони, прошептал сквозь пальцы:
— Это не мой дом. Это не моя семья… Это не моя жизнь. Странно все это.
Скорпион сжал пальцы, словно пытаясь разделить тяжкий груз с братом. Как и предполагал по фотографиям, у четы Егоровых с блондином ничего общего…
— Эта квартира тоже не мой дом, но здесь живут люди, которые заменили мне родителей. Живи пока у меня, а там видно будет.
— Скорп, я не знаю… Я заезжал в банк, оставил своим воспитателям счет на предъявителя с половиной денег. Я не хочу быть им чем-то обязанным. Потом заехал в контору по недвижимости…
Сергей приподнял уголок губ: