Дыхательная гимнастика А.Н. Стрельниковой
Шрифт:
Когда я приезжал к Стрельниковым, у них всегда были люди. Создавалось впечатление, что мать и дочь занимались с утра до вечера. У них была маленькая пушистая белая болонка. Очень игривая, ласковая. Ее звали Чапа. Александра Северовна ее просто обожала, называла Чапкой.
Когда я пришел к Стрельниковым, я не думал о болезнях. Мне нужен был голос, но ангины беспокоили меня всегда. Занимаясь уже какое-то время, я вдруг вспомнил, что горло у меня не болит и ангина меня не беспокоит. Я даже проэкспериментировал: съел зимой мороженое — и ничего. Иду зимой по улице и ем мороженое (нагло так...). Жду результата. А горло не болит. Выпил холодной воды — горло не болит. Вот тут я убедился в том, что гимнастика Стрельниковых закаляет весь дыхательный
Сейчас я не делаю гимнастику регулярно, но она в меня «вбита» навсегда. Поэтому перед выступлением мне достаточно 10 минут поделать стрельниковские дыхательные упражнения, и голос начинает звучать. Устал, чувствуешь себя не в форме — подышал по стрельниковски, и усталости как не бывало. Это палочка-выручалочка на все случаи жизни.
Когда я впервые увидел Александру Николаевну, я сразу в нее поверил. В ней была такая энергия, работоспособность. Она притягивала к себе как магнит своей азартностью, увлеченностью. Она была «лампой», на которую летят мошки. Она видела людей насквозь. После смерти Александры Северовны мы все, как могли, помогали Александре Николаевне заниматься с больными людьми. И я должен сказать, что это очень даже непросто. Лично я, да и все мы, ученики Александры Николаевны и Александры Северовны Стрельниковых (они же были не врачами, поэтому всех своих пациентов они называли учениками), не смогли подчинить свою жизнь занятиям с другими людьми, обучению их этой дыхательной гимнастике.
Единственный человек, которому это в полной мере удалось, это Михаил Николаевич Щетинин. Он появился у Александры Николаевны, как только она переехала из Сокольников в крохотную двухкомнатную квартирку на улице Тухачевского. Он посвятил этому делу всего себя, а ведь это — совершенно каторжный труд. Александра Николаевна «вылепила» его по своему подобию, и как она всю жизнь сражалась за свою гимнастику, так и М.Н. Щетинин сейчас сражается за нее вот уже 14 лет.
Я, например, за многие годы не видел и даже не слышал ни от Александры Николаевны, ни от Александры Северовны о таком упражнении, как «Полная присядь с одной зажатой ноздрей». Такого упражнения вообще не было. Почему 256, а не 356?! Он что, сидел и считал? Этот вокалист Девянин, который об этом пишет, пришел на занятия к Стрельниковым, а тут стоит А.А.Миронов. Он встал рядом и стал считать: сколько раз знаменитый артист присядет с одной зажатой ноздрей? И этот вокалист, которого я за многие годы ни разу не видел и не слышал о нем от Стрельниковых,— присутствовал при этом?!
Напоследок хочу сказать, что мы, близкие дому А.С. и А.Н. Стрельниковых люди, в течение многих лет занимавшиеся у матери и дочери Стрельниковых, находившиеся с ними рядом и знающие их гимнастику из первых рук, не позволим искажать уникальную лечебную методику и тем самым осквернять память наших дорогих учителей и наносить вред людям, пытающимся освоить ее по публикациям в прессе.
Татьяна Викторовна Овчинникова
Я хочу рассказать об Александре Николаевне Стрельниковой и о ее маме Александре Северовне. Когда мне было 18 лет, я работала на заводе «Геофизика» в измерительном секторе. К моей подруге Вере пришел друг Володя, увидел меня — я ему понравилась. Но он спросил, почему у меня такой грубый голос? Я ему объяснила, что когда мне было всего 2 месяца, я очень тяжело переболела коклюшем, который и дал осложнение на голос. Он предложил отвести меня к его соседке, сказав, что она занимается с певцами восстановлением голоса. Я охотно согласилась, так как она жила в Сокольниках — очень близко от завода, на котором я работала.
Так я познакомилась с мамой Александры Николаевны Стрельниковой. Александра Северовна сказала, что у меня на голосовых связках узелки и стала меня учить делась изобретенную ею дыхательную гимнастику. При нашем заводе была медсанчасть, и я показалась врачу ухо-горло-носу. Врач подтвердил диагноз и удивилась — как это без осмотра Александра Северовна
Сначала было очень тяжело, я сильно уставала, но постепенно стала делать до 3 тысяч вдохов за один урок. Помимо дыхательных упражнений «Наклона вперед», «Обними плечи», «Большого маятника», «Полуприсяди», я делала еще и звуковые упражнения, читала скороговорки, ходила на корточках и пела романсы.
И начала так хорошо петь, что Александра Николаевна однажды сказала мне: «Татьяна, ты можешь теперь петь в Театре оперетты». Но Александра Северовна возразила: «Нет, не надо! Татьяна — строгая девушка, ей в театре будет тяжело».
Через какое-то время я вновь пошла на осмотр к тому же самому врачу. Врач удивилась и сказала, что на голосовых связках нет узелков. Когда я, придя от врача, сказала об этом Александре Северовне, она ответила: «Таня, вода точит камень! Так и наша гимнастика рассасывает любую опухоль».
Александра Северовна меня очень любила, ласково называя меня «наша Татьяна». Занималась она со мной бесплатно, т.к. у меня не было денег платить за уроки. Александра Северовна говорила мне: «Таня, надо трудиться. С виду наша гимнастика кажется легкой, но надо не лениться ее регулярно выполнять!»
Александра Николаевна прекрасно пела романсы, очень любила стихи Александра Блока «Соловьиный сад» и «Кармен». Знала их наизусть и часто мне их читала. Александра Николаевна рассказывала мне, как она репетировала «Арлекино» с Аллой Пугачевой и занималась с Софией Ротару.
Мать и дочь Стрельниковы восстанавливали голоса певцам и драматическим актерам. Но в первую очередь они всегда принимали тяжело больных людей, говоря: «Певцы не пропадут, а больные не должны умирать!» Так как у меня все уже было хорошо — голос звучал, я удачно вышла замуж, родила сына, проблем со здоровьем не было — я стала бывать у Стрельниковых все реже и реже, а потом и вовсе прекратила заниматься.
Когда сын Олег был маленьким, мы с мужем работали на двух работах, он еще учился в институте, а я в техникуме. От чрезмерной нагрузки у меня стал пропадать голос. Пришлось снова показываться врачу. В клинике Первого мединститута поставили диагноз: ангиофиброма на голосовой связке. Врач сказал, что срочно нужна операция, сложная, под микроскопом. Иначе я скоро стану немой. Операцию я делать не стала, а снова поехала к Александре Северовне в Сокольники. Но мне сказали, что Стрельниковы здесь больше не живут, они переехали в другой район Москвы.
Добрый и умный мой муж Юра сказал, что мы найдем Стрельниковых через справочное бюро, стал меня успокаивать. Так оно и произошло. Позвонили, к телефону подошла Александра Николаевна, узнала меня сразу и сказала: «Дура, Татьяна, где же ты бегаешь?.. Приезжай скорей, я тебя вылечу!» Александра Николаевна жила на улице Тухачевского в Северо-Западном районе Москвы. Приехав к ней, я впервые увидела ее ученика и помощника Михаила Николаевича Щетинина. Он отвечал на телефонные звонки, записывал на прием, помогал Александре Николаевне заниматься с тяжелыми больными.
От Александры Николаевны я узнала, что Александры Северовны уже нет в живых (после того, как ее сбила машина, она прожила всего 1 год). Посмотрев своим пронзительным взглядом на моего высокого красивого мужа, Александра Николаевна сказала, что у него больное сердце и ему тоже нужно делать гимнастику. Муж вначале какое-то время ее делал, а потом стал лениться и окончательно перестал ею заниматься.
И вот снова начались мои упорные занятия. В маленькой двухкомнатной квартире народу в приемные дни было — не протолкнуться. Для меня очень важны были звуковые упражнения, которые Стрельниковы давали актерам, певцам и заикающимся. Они всегда делались в самом конце, после того, как уже все больные позанимаются дыхательной гимнастикой. Народу было так много, что Александра Николаевна иногда к концу приемного дня выматывалась окончательно. И тогда со мной занимался Михаил Николаевич.