Дым отечества. В поисках привычного времени
Шрифт:
М. Казарновский
6.02.2013.
Лекция о мировом рыболовстве. Семинар ФАО ООН – 1972 год. Москва.
П. А. Моисеев среди ученых-лососевиков
Подписание Коммюнике о постоянном Советско-Японском Симпозиуме по марикультуре
Доклад П. А. Моисеева о развитии советско-японских рыбохозяйственных отношений. Общество Советско-Японской дружбы
Участники советско-японского симпозиума в Батуми. 1978 г.
Попытки продвижения Японской подводной техники на советский рынок. Батуми. (Время ещё не пришло). П. А.Моисеев. Цуладзе
Подписание советско-японских документов о рыболовстве в северо-западной части Тихого океана. 1970-е год
Невеселый рассказ
Рассказ вымышлен.
Действующие лица – нет.
Я поступил после окончания 10 классов в «непрестижный» вуз. Это значило, что в «престижные» – институт международных отношений, институт востоковедения, МГУ и некоторые другие – по различным, иногда вполне определенным причинам, я попасть не мог. Да и не только я.
А вот в разные иные институты, типа рыбного, архивного, пищевого, лесного и прочих – поступить было возможно.
Я и поступил. В рыбный. Им. А.И.Микояна. И другие мальчики тоже.
Поэтому образовалась у нас на факультете веселая, интересная компания ребят хорошего интеллекта. Все они впоследствии заняли определенные жизненные позиции. Но для этого должно было пройти много времени, да и в государстве необходимы были определенные изменения.
Они, эти изменения, тяжело, со скрипом, но проходили. И мои друзья неожиданно, а может, и закономерно, вдруг оказались в чинах и на государственных постах весьма значительных.
Компания составилась очень быстро. На первом курсе. Фамилии я указывать не буду, а просто перечислю.
Зямка оканчивал Ленинградский Госуниверситет. Философский факультет. Как вдруг неожиданно, с 4-го курса был отчислен по причинам, ему непонятным. Шел 1950 год. Поступил в рыбный, на первый курс. Окончил институт с красным дипломом. Работал где-то в Астрахани, но вдруг неожиданно оказался
Феликс не поехал по распределению, а остался в Москве и начал работать помощником Министра здравоохранения. А через много лет оказался зам. заведующего ТАСС.
Назим поражал на курсе всех тем, что знал наизусть таблицу Брадиса. Вероятно, поэтому его и не взяли на математический факультет МГУ. А через десяток лет он возглавлял расчетный центр нашей космической отрасли.
Боря плавал многие годы на рыболовных траулерах, приписанных городу Мурманску. Затем вернулся в Москву и неожиданно стал писать морские рассказы. Да так здорово, что стал членом Союза Советских Писателей и начал получать различные премии. Премии и тиражи его рассказов свое черное дело сделали. Боря стал пить. Затем – очень часто. Потом – без перерыва. Перерывы наступали после очередной больницы. Но хорошо известно – никакая больница от такой болезни никого ещё не излечивала.
Оскар всегда увлекался аквариумными рыбками. Выпустил несколько книг. И неожиданно для всех нас в годы перестройки вдруг оказался владельцем двух магазинов, где продавались изумительные рыбки, а так же иная живность в виде попугаев, лягушек, змей и других гадов.
И наконец, к нашей компании примыкал Васька. Вернее – примыкала. Ибо Васька была девочкой, ничем особенным не отличавшейся. Но вот ходила за нами. Канючила, если мы хотели побыть только в мужском коллективе. Звали её вообще-то Василиса. Но мы называли её Васькой. И всем это было удобно.
Один раз, правды ради, я забастовал, требуя Ваську, как особу женского полу, из нашей компании удалить. Все молчали хмуро, и я пришел к выводу – мои претензии по удалению Васьки беспочвенны. И вовсе даже не нужны.
Вот так мы и жили. Весело. На ул. Горького – в кафе – мороженое. В парк им. Горького – на каток. Летом – в Химки. Купаться. Потом можно залечь в тени и пива попить. Да и девчонок «закадрить».
Все было. Молодость. Озорство.
По окончании института я уехал работать на Сахалин. Ребята меня провожали тепло. Договаривались писать. Васька даже всплакнула. Что взять-то – девочка.
На Сахалине меня направили директором рыборазводного завода. От Южно-Сахалинска около 100 километров.
Дороги – никакие. Дожди. Мошка. Зимой – пурга и заносы.
Но мне нравилось. Зимой я бегал на лыжах. Летом занимался производственными вопросами. И не очень я вспоминал друзей. И маму не часто баловал письмами.
А в маленьком поселке у меня составилась компания. Как бы теперь назвали нас – местная элита.
Мы часто, особенно по субботам – воскресеньям собирались вместе. Раздобыли патефон. У нас были три пластинки – Утесов, Вертинский и Лещенко. Под них мы и пели, и танцевали. И флиртовали дамы – жены моих друзей. А как иначе – дама без флирта – что авто без бензина – трястись будет, а вот ехать – никогда.
Мы очень весело проводили время и дружили. Я чувствовал, вот они, мои милые и настоящие друзья. Мужики. Которых мне так не хватало в жизни. Мы ведь были ребята, обожженные войной. И отцов у нас не было. Поэтому мы опыт жизни приобретали сами, спотыкаясь и набивая себе шишки об острые углы судьбы.
А здесь – друзья. Настоящие. Валерка – военный врач, помогал всем и таблетками, и советами. А уж укол от гонореи делал в любое время дня и ночи.
Я снабжал друзей рыбой и икрой в неограниченных количествах.