Дымная гора
Шрифт:
Но огромный белый медведь почему-то не торопился вскакивать и нападать на них. Он даже пасти не открыл и не стал рычать, скаля чудовищные клыки. Вместо этого он тоненько заскулил и с усилием повернул голову, чтобы посмотреть на медвежат. Темные глаза его были затуманены болью, а взгляд показался Лусе рассеянным, как будто великан смотрел на них сквозь туман. Белая шерсть его тоже выглядела не лучшим образом — вся грязная, свалявшаяся, в потеках глины.
Теперь Луса поняла, что
И тогда Луса почувствовала к нему жалость. Точно такой же тусклый и затравленный взгляд она видела когда-то в глазах Оки, матери Токло. У этого белого медведя уже не осталось сил бороться.
В свое время Луса ничем не могла помочь Оке. Она тогда легла возле нее по другую сторону ограды и пролежала так всю долгую ночь, пока не настало утро и плосколицые не унесли Оку прочь. Луса не могла ни дотронуться до Оки, ни накормить ее, ни хоть чем-то заполнить страшную пустоту, оставшуюся в сердце медведицы, потерявшей обоих своих медвежат. Может быть, сейчас ей удастся хоть чем-то помочь этому белому медведю?
Подойдя ближе, Луса остановилась позади Таккика. Белый медвежонок в недоумении смотрел на свою неожиданную находку и молчал.
— Будь осторожна, Луса, — предупредил Токло.
— Все нормально, — прошептала она в ответ и, присев возле огромного медведя, обнюхала его. Пахло от него жутко — гнилой рыбой, илом и очень грязной, горячей шерстью. Луса едва сдержалась, чтобы не сморщиться. Она не хотела обижать и без того несчастного медведя, но попробуй выдержать такую вонь!
— Здравствуйте, — робко сказала она. — Меня зовут Луса. А вы кто?
Старый медведь, поморгав, уставился на нее.
— Я… Меня зовут Квопик, — прошипел он. Его блуждающий взгляд остановился на Таккике.
Белый медвежонок испуганно попятился, а остальные трое медвежат во все глаза уставились в куст. Каллик первая подошла поближе и остановилась, стараясь не приближаться к огромным лапам медведя, каждая из которых была величиной с голову Лусы. Если у этого медведя осталось хоть немного сил, он мог бы одним ударом расплющить Лусу об землю. Но сил у него уже не осталось. Об этом говорили исходящий от него отвратительный запах, истощенное тело и тусклые глаза.
— Что с вами случилось? — шепотом спросила Луса.
Квопик судорожно втянул в себя воздух — этот звук напомнил Лусе скрежет когтей по коре дерева.
— Смерть… — выдавил он. — Смерть пришла… Вдалеке… Вдалеке от льда.
Лусе показалось, будто ее с головы до лап обдало холодной водой.
— Смерть? Что вы такое говорите?
—
— Нет! — отчаянно воскликнула Луса. — Не говорите так! Мы вам поможем. Уджурак знает все-все травы, он разыщет такие, которые вас вылечат. А я буду приносить вам еду. И нарву мягкой травы, чтобы вам удобно было лежать. — Она с отвращением обнюхала смятые кусты под боком медведя. Они пахли так, словно он целый месяц провалялся тут, не вставая.
— Поздно, — старый медведь с тяжелым вздохом закрыл глаза.
— Но мы все равно попробуем! Чего бы вам хотелось?
Квопик попытался повернуть голову к озеру, но шерсть его запуталась в колючих плетях ежевики, поэтому он только сморщился от боли и снова замер. Пасть его снова открылась, и язык вывалился наружу.
— Воды? — догадалась Луса. — Уджурак, принеси немного воды!
Уджурак, с болью смотревший на раненого медведя, молча кивнул и побежал к берегу.
— Надо оставить его подыхать, — проворчал Токло. — Если бы мы помирали, он бы и когтем не пошевелил. И был бы прав.
— Откуда мы знаем? — возразила Луса. — Если ему можно чем-то помочь, нужно попытаться.
Таккик недовольно царапнул лапой по земле, оставив глубокие борозды в пыли.
— Это не наше дело! — рявкнул он.
— А вот Токло не возражает против того, чтобы я помогла Квопику! — с вызовом заявила Луса. — Правда, Токло?
— Делай, как хочешь, — проворчал Токло, злобно покосившись на Таккика. — Я пойду охотиться.
Развернувшись, он молча побрел в чащу.
Уджурак вернулся, неся в пасти смоченную в воде охапку мха. Бросив мох к лапам медведя, он вопросительно посмотрел на Лусу.
— Сейчас, — сказала она, выжимая воду прямо в пасть медведю. Тот шире разинул рот и принялся жадно сосать влагу. Луса крепче прижала мох к его морде, и медведь еще быстрее заработал языком, почти касаясь лап Лусы.
Она старалась не думать об огромных клыках, разинутых в каком-нибудь когте от ее бока.
«Не думай об этом, вот и все. Не думай. Не думай о больших… огромных… гигантских… чудовищных клычищах!»
Когда Квопик перестал лакать, Луса пододвинула мох Уджураку. Старый белый медведь посмотрел на ветки, переплетавшиеся над его головой на фоне ярко-голубого неба.
— Самый Долгий День… — прохрипел он. — Я уже там?
— Вы… вы путешествовали к озеру? — воскликнула Луса. — Мы как раз идем оттуда!
— Нет, нет, — помотал головой Квопик. — Я отправился в путешествие… Но подумал, что стоит ненадолго посетить общее собрание на озере… Я заблудился…