Дыра
Шрифт:
— Да бросьте вы! Кому наши выборы сто лет нужны! Тут как бы не катастрофа какая случилась! — высказал догадку Бесфамильный. — Я вот припоминаю, читал, когда еще газеты приходили, что замышляли кого-то прямо из Кремля в космос отправить, так, может, это он и есть — не долетел, у нас приземлился?
— А что? Очень может быть, — поспешил поддержать эту версию Козлов, желавший, чтобы все поскорее забыли про конфуз с Горбачевым. — Может, его ищут, считают погибшим, а он у нас на Христофора Ивановича диване спит! Эх, жаль, связи нет, сейчас бы прогремели на всю державу!
— Чтобы из Кремля в космос? Ни в жизнь
— Правильно! — обрадовались чиновники. — Без выкупа не выпускать!
— Да, если такого потрясти, то и на выборы хватит, и водопровод починить.
— Нет, пусть бы он лучше все наши долги заплатил за электроэнергию, за телефонную связь, за…
— А если это все-таки не олигатор, а вице-премьер? Он сам тебя так потрясет, что не будешь знать, куда бежать.
Все обернулись на дверь и прислушались, из-за двери раздавалось мерное негромкое всхрапывание.
— Ну, ладно, — сказал последнее слово Христофор Иванович, — я сам с ним разберусь. А вы идите и смотрите, чтобы все в городе было хорошо.
Чиновники разочарованно потянулись на выход, а мэр на цыпочках вошел в кабинет, сел на стул напротив дивана и стал внимательно разглядывать спящего. При этом он время от времени то хлопал себя по лбу, будто что-то припоминая, то качал в раздумье головой, как бы сомневаясь в том, что удалось ему только что вспомнить. Так просидел он возле нежданного гостя довольно долго, но тот не просыпался, лишь сладко чмокал во сне пухлыми губами.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой возникает призрак «конца света»
Между тем по Тихо-Пропащенску поползли слухи. Говорили, что на рассвете четверга видели над городом какое-то свечение и будто бы даже буквы можно было различить, а некоторые уверяли, что это были не буквы, а цифры — двойка и три нуля, что тут же истолковали как «2000 год» и дружно решили: знамение!
Пропащенские старухи потянулись в единственную в городе церковь — ставить свечки заступнице Богоматери, но та встретила их неожиданно потемневшим ликом, по которому, как рассказывали потом на всех углах очевидцы, текла непрерывная слеза. Старухи попадали перед иконой ниц и долго бились лбами о деревянный церковный пол, прося спасения сами не зная от чего.
Вскоре выяснилось еще одно странное обстоятельство. Мальчишки из ближних к Тихому лесу пятиэтажек, играя в бандитов, обнаружили в лесу, а именно на Муравьиной поляне, большое выжженное пятно идеально круглой формы, а невдалеке от него, возле большого пня, — разворошенный муравейник, из которого длинной цепочкой ползли куда-то муравьи. Мальчишки пошли вдоль этой цепочки и она вывела их за город. Они бы и дальше шли, как завороженные, за муравьиным ручейком, да были замечены сторожем
А в пятницу на городском рынке появился местный астролог-самоучка Родион Кабалкин, который собрал вокруг себя толпу и стал, ссылаясь на самого Нострадамуса, комментировать странные события минувшего дня, а именно: свечение цифр над городом, плачущую Богородицу и исход муравьев из Тихого леса — как возможное подтверждение одного из предсказаний великого оракула относительно конца света. Это окончательно всех переполошило. Кто лично слышал Кабалкина, передавал услышанное другим, а кто не слышал, но хотя бы проходил в тот момент мимо рынка, все равно говорил потом, что слышал, и пересказывал про конец света по-своему.
Вслед за этим в городе началась настоящая паника. Сначала бросились было запасать крупу, соль и спички. Но скоро сообразили, что в данном случае слишком большие запасы ни к чему, а надо подумать о чем-то более важном. Кабалкина атаковали с требованием разъяснить, как именно будет все происходить и что нужно знать населению, чтобы конец света не застал людей врасплох. Одна женщина спрашивала, будут ли выдавать противогазы, другая интересовалась, надо ли куда-нибудь сдавать личные документы, а какой-то дед предлагал для оставшихся в живых участников войны распределить места на кладбище заранее, чтобы потом не было давки, и даже пошел с этим предложением в мэрию, но его оттуда, естественно, поперли.
Словом, Тихо-Пропащенск забурлил. Не было ничего удивительного в том, что жители его так легко поверили в приближение конца света, о чем, кстати, давно уже перешептывались на рынке и в очередях за водой. Точно так же некоторое время назад здесь всерьез обсуждали вероятность того, что их город будет отдан японцам вместе с известными островами, а еще раньше по городу ходили не менее упорные слухи о присоединении Тихо-Пропа-щенска к Аляске и соответственно переходе его под юрисдикцию Соединенных Штатов Америки. И каждый раз кто-то начинал сбор подписей — то ли в поддержку, то ли, наоборот, в знак протеста против такого решения судьбы их родного города.
И вот теперь жители Тихо-Пропащенска со страхом ожидали 2000 года. Как, однако, быстро он накатил! Кажется, недавно был 80-й, и никто еще не задумывался о скором окончании века. Двадцать лет было впереди! У-у, как много, думали тихопро-пащенцы, да мы за это время еще таких дел наделаем, такие горы свернем! А они пролетели — никто и не заметил как. И вот теперь люди стояли на самом краю девятисотых и вздрагивали при каждом нечаянном взгляде на календарь, где круглились три девятки, три перевернутые шестерки, — предвестницы трех нулей, все настойчивее напоминавшие о том, что вот, ненароком дожили они до этой невидимой грани двух времен, до этого небывалого исторического рубежа, когда одна эра человечества в одночасье переходит в другую. И надо было как-то соответствовать этому мигу Вечности, но — как? Становилось страшно и жутко и хотелось рыдать неизвестно от каких чувств. Никто не мог бы с точностью определить, чего именно он боится, но ощущение близкой опасности витало в воздухе.