Дырка для ордена
Шрифт:
– По-моему, как раз совсем то, – отвечал Ляхов, изображая адекватно нетрезвого человека. Выходило это совершенно свободно. Слегка заплетающийся язык, не вовремя появляющаяся на лице улыбка, вот и достаточно. – Чем больше мы с ним говорим, тем больше я склоняюсь к его мнению.
По дороге из комнаты на кухню Ляхов успел взглянуть на показания «верископа», настроенного на Бельского.
Обострять ситуацию так обострять.
– Ты меня слегка недооцениваешь, а на самом деле я не так глуп, как кажусь со стороны..
Увидел протестующий жест Майи.
– Нет, все нормально,
Хотя тебе он поручил поближе со мной познакомиться в чисто оперативных целях, это понятно, но с тех пор ты несколько вышла за рамки задания, тоже очевидно, – и добавил еще кое-какие детали, почти наугад, но основываясь на элементарной логике, показаниях прибора и собственном «провидческом даре». – Ну а общий коэффициент интеллекта у него где-то 120—130 по шкале Айзенка, у тебя моментами даже выше. Короче, в этих условиях я согласен с вами общаться и дальше..
Майя натуральным образом обалдела.
– Ты с ним впервые сегодня увиделся?
– Ну да.
– И раньше не знал, что я – его дочь? Справок не наводил, досье не изучал?
– Клянусь! Да и как бы?..
Майя наморщила лоб.
– Нет, тут все сходится. Если мы с ним о тебе и говорили, то только наедине. Да и остальное.. Но разве это возможно – вот так, поговорить полчаса – и все, что тебе нужно, выяснить?
– Как видишь. Твой отец интересовался, за какие заслуги меня в академию вне конкурса приняли. Может, вот за это?
– Пойдем!
Она за руку повлекла Вадима в столовую и, торопясь и нервничая, пересказала отцу, с собственными комментариями, все, что только что услышала, под снисходительно-рассеянным взглядом Ляхова, который для полного антуража продолжал отхлебывать дорогущий коньяк, которым угощали отец и дочь. Господин прокурор слегка изменился в лице.
– Это правда? – счел нужным поинтересоваться он, чтобы совсем уже не терять лица.
– О моих способностях – правда. Остальное – умозаключения в процессе анализа и синтеза информации. У меня же нет собственного разведывательного аппарата, приходится одними мозгами обходиться. Судя по вашей реакции, попал в точку. Теперь можно и по делу поговорить.
Вашу проблему я понял. Цугцванг, он и в Африке цугцванг. Однако же, если придерживаться гипотезы, что и вы, и люди княжеского окружения исходите именно из интересов величия и процветания России, а не собственных корыстных и карьерных побуждений, отчего бы вам совместно не подумать о третьем, всех устраивающем пути?
– А вы, получается, уже думаете?
– Прозвучит слегка нескромно, но да. Я имею в виду только себя лично. Я вам говорил уже, что близких друзей у меня в Москве практически нет. А отсутствие возможностей свободно обмениваться
– Так поделитесь.
– Вы, как я понял, увлекаетесь древнекитайской философией. Я тоже помню высказывание: «Сказанное верно, но не вовремя – неправильно». И не уверен, что время уже пришло. Разве только в самом первом приближении.
– Ну, хотя бы.
– Попробуем. Для вас лично что первично – благо Отечества или сохранение существующего государственного устройства?
– Странный вопрос, можно сказать – некорректный. Мы ведь уже сошлись во мнении, что именно попытка насильственного изменения этого устройства способна принести неприемлемый ущерб так называемому благу. Тем более я не совсем понимаю, что это вообще такое. Абстракция, в которую можно вложить любое содержание. Большевики тоже больше всего пеклись о «всеобщем счастье», простите за каламбур. И что?
– Я думаю, не вдаваясь в детали, что жизненный уровень каждого российского подданного не ниже среднеевропейского, развитое местное самоуправление по швейцарскому, скажем, типу и гарантированное сохранение целостности границ – вполне достаточные базовые параметры. Остальное, как говорится, приложится.
Бельский не слишком вежливо рассмеялся.
– Только что говорили как серьезные люди, и на тебе.. Хочу, чтобы всем было хорошо, и только. А кто и как это сделает, какое правительство, какими методами, в какие сроки?
– Вот об этом и пойдет речь, уважаемый Василий Кириллович. Но – не сейчас. Поверьте только, что ничего лучшего придумать пока что никому не удалось. А чтобы вам не так скучно было ждать нашей следующей встречи – подумайте на досуге над такой вот задачкой.
Он протянул ему свернутый листок.
– Пока же – честь имею кланяться.
Когда он удалился, на прощание подмигнув Майе и пообещав в ближайшее время позвонить, Бельский развернул записку.
В ней значилось:
«Дано: представляется оптимальной как бы трехступенчатая конструкция власти. Первое лицо должно четко представлять свои цели, к которым ведет страну. Цели, сроки и желаемый результат. Вот все. Вопросы технологии достижения цели его волновать не должны, это дело исполнителей второго уровня. Главное, чтобы они были абсолютно преданы своему делу, умны, компетентны, встроены в систему индивидуальной и коллективной ответственности. А уже их задача – подобрать исполнителей третьего уровня, таких, которые и обеспечат достижение каждый своей непосредственной цели наилучшим образом.
Требуется выяснить, каким образом обеспечить подбор и расстановку необходимых кадров всех трех уровней, памятуя, что ошибка в ответе смерти подобна».
– Нет, твой приятель меня окончательно разочаровал. Фантазер беспочвенный и шутник неудачный.. А то и провокатор.
– Ошибаетесь, папаша, ошибаетесь, – медленно сказала Майя, внимательно вчитываясь в записку. – Не тот это человек. Хотя и шутник, конечно. Удивляюсь, как это он, подобно Ферма, еще и не приписал на полях: «Задачу эту я решил, но за неимением места не смог привести здесь ее решения».