Дырка для ордена
Шрифт:
Быть бедняком и неудачником, рассчитывать на кого-то, кроме себя, близких друзей и родственников, здесь как бы даже неприлично.
Это и понятно, третью сотню лет Северный Кавказ заселяется легкими на подъем людьми с авантюрной жилкой, из тех, кому проще было бросить родную деревню и отправиться искать счастья на Дон и Кубань, нежели терпеть над собой власть помещика и слушаться приказов старосты. Опять же и кровей тут намешано не один десяток, в самых невероятных сочетаниях..
В открытом прицепном вагоне трамвая, тоже старательно имитирующем, как и почти все
С веранды ресторана «Лесная поляна», в просторечии называемого «Вдали от жен», были хорошо видны подходы к объекту, по которому придется работать.
Все-таки замечательно, что он сюда приехал.
Прочим товарищам придется изучать это место по карте, привязывать увиденное к местности, потребуется некоторое время, чтобы соотнести схему и описание с реальным трехмерным объектом и «включающим ландшафтом». Для него же это все давно известно и памятно. Как говорится, «потрогано руками».
Поскольку в полусотне метров от объекта располагался летний студенческий лагерь отдыха, где среди на семьдесят процентов девичьего контингента мужественные горные егеря были желанными гостями и причиной ссор и интриг между верными до того момента подругами.
Если Кулибин все еще жив и на свободе, рассуждал Тарханов, значит, на него возлагаются какие-то планы. Скорее всего, ему поручено изготовить второй экземпляр бездарно потерянного устройства. Тогда можно предположить и следующее – получив «запал», он никому не сообщил о подмене. Вот в этом, пожалуй, главный вопрос. Почему?
Самый простой ответ, который пришел в голову, – из соображений самосохранения.
Если бы заказчики узнали, что с самого начала их деятельность находилась под контролем российских спецслужб, что они разгадали секрет сабли, нашли и подменили «запал», то самым естественным для них было окончательно «рубить концы». То есть ликвидировать и Кулибина, и его лабораторию, и всех более-менее причастных к этому делу.
Или же, в другом варианте, вывезти изобретателя в одно из абсолютно закрытых теократических княжеств Ближнего Востока или Северной Африки, недоступных для европейцев. Там бы он смог творить совершенно спокойно. Но – сидя на цепи. В переносном, а то и буквальном смысле.
По каким-то причинам такой вариант Кулибина не устраивает. Вот он и смолчал.
Но он же не может не понимать, что в таком случае подставляет себя под удар уже с другой стороны?
Либо этот вариант для него предпочтительнее, либо он уверен по каким-то причинам, что те, кто подменил «запал», на него не выйдут ни в коем случае.
Впрочем, пока это не имеет существенного значения. Ответ Тарханов получит позже, на следующем этапе операции.
А вот о системе охраны или наблюдения за объектом подумать стоит. Трудно представить, что он трудится совершенно бесконтрольно. Наблюдение за ним и прикрытие организовать крайне просто.
Вот этот мастер-шашлычник, например, разместивший свое заведение напротив
Под предлогом сбора дров может свободно бродить по лесу, связники могут посещать его в любое время под видом клиентов или поставщиков мяса, лавашей, зелени. В случае необходимости можно подтянуть и боевиков почти в любом количестве. Никого не насторожит и десяток, и два крепких восточных парней, решивших перекусить на природе.
Почти то же самое относится и к охранникам автостоянки, и официантам ресторана.
Обвешанный принадлежностями фотограф тоже выглядит подозрительно. В большой павильонной фотокамере можно спрятать хоть передатчик дальновизора, хоть автоматический гранатомет.
Так это или нет, Тарханов пока не знал, но с оперативной точки зрения место для объекта выбрано идеальное.
Впрочем, верна и обратная теорема. Ровно те же преимущества позиция предоставляет и контрразведке.
Кстати, хороший тренинг для бойцов может получиться. Вот он и посмотрит, как ребята умеют оценивать театр предстоящих действий и использовать плюсы и минусы местности.
Вдруг, без всякой связи с предыдущим, в голову ему пришла интересная мысль. Касающаяся разговоров с Ляховым и вчерашних с Розенцвейгом.
Насчет сбоя в причинно-следственных связях, якобы начавшихся в последнее время.
Он решил провести некий эксперимент.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Было уже поздно. Почти одиннадцать. Тарханов, еще не собираясь спать, остановился у киоска напротив гостиницы, чтобы купить сигарет. А потом он собирался подняться к Эоловой арфе и посидеть там, глядя на огни ночного города. Как любил это делать в незапамятные времена. Хотя такие близкие..
Он мог бы озаботиться приобретением курева раньше или позже, торгующих ночью ларьков и магазинов по его пути было достаточно.
Или вообще у него оказалась бы в кармане полная пачка сигарет. Но тогда не случилось бы того, что случилось.
Случайность, писал Энгельс, – это непознанная необходимость.
Он раскупорил пачку, щелкнул зажигалкой.
– Сергей, – услышал он за спиной женский голос. Здесь его никто не мог так назвать. Он не обернулся.
– Сергей! – повторился оклик. На улице больше не было никого, кроме него, поэтому теперь поворот головы выглядел совершенно естественным. Просто стало интересно, кто это там зовет и кого?
Шагах в пяти позади него стояла молодая женщина в узком брючном костюме. Свет желтых плафонов, проходящий сквозь густую зелень деревьев, не позволял угадать его цвет.
– Ты что, не узнаешь меня?
О боги! Он, конечно, узнал ее сразу. Хотя и не видел уже восемь лет.
Значит, сумасшедший, бессмысленный по определению эксперимент все же удался. Такой же безнадежный по замыслу, как задача найти на протяжении двух кварталов оброненную в прошлом веке на тротуар царскую золотую десятку.