Дыши нами, пока есть время
Шрифт:
Но улыбка Васи перестала быть доброй. Теперь она скорее походила на оскал волка, который голодал целую зиму.
— Да, богачка. Будет весело. Нам.
Я сделала шаг назад, потому что Вася двинулся на меня. Уйти мне не удалось, потому что Миша закрыл собой проход. Испуг. Вот, что я ощутила в этот момент. Огляделась в поисках другого побега, но его попросту не было. И что делать дальше я тоже не знала…
Слышу движение за стеной,
Крепче сжимаю карандаш пальцами и скриплю зубами. Не могу смириться с тем, что она сейчас общается с Максом. Близко общается, а он ведется.
Смотреть на них тошно, но больше бесит ее дружок, который не выходит из головы. По каким-то неведомым причинам не смогла разорвать набросок на мелкие кусочки, чтобы стереть из памяти глаза-льдинки. Наоборот сидела и прорисовывала детали.
Хотелось завершить рисунок и запомнить, что все бедные защитники сестрички такие же, как и те мальчишки из моего детства. Даже не знаю, что они бы сделали со мной, если бы не появился Саша Орлов со своими друзьями, Елисеем Вороновым и Захаром Ангелом. До того дня я не была знакома с ребятами, а после они стали моими лучшими друзьями, потому что спасли от Васи и Миши, которые накинулись на меня и издевались. Толкали меня друг другу, рвали одежду, насмехались и избили бы наверняка, если бы не Сашка.
Тряхнула головой, чтобы прогнать эти мысли и посмотрела на карандаш, который сломался пополам. Не заметила, как это произошло. Один из осколков воткнулся в ладонь, расцарапав кожу. Даже капля крови упала на лист.
— Черт! — прошипела и принялась оттирать ее салфеткой.
Конечно, ничего не получилось. Пятно осталось и портило весь шедевр. Прикрыла глаза, чтобы не расплакаться, потому что очень хотелось. От обиды на родителей и весь мир, который был настроен против меня.
— Света, — папин голос и шаги за спиной заставили резко выпрямить спину и медленно перевернуть альбом, — ты что-то притихла. Ужин остался нетронутым. У тебя очередной бунт? — Проходит в комнату, прикрывая за собой дверь, устраивается в кресле качалке и складывает руки на груди, пока я с милой улыбкой поворачиваюсь к нему.
— Да. А ты только заметил?
Хмурится, переваривая мои слова. Он прекрасно знает, что я не в восторге от того, что за стеной находится Лиля, Цветочек, чтоб его…
— Светик, давай не будем раздувать из мухи слона, хорошо?
— Я хочу, чтобы она съехала отсюда.
Произношу с той же улыбкой, но внутри все содрогается. Кажется, что органы готовы на части разорваться. Такая сильная агония, что из глубин поднимается паника. Страх, что сорвусь.
— Нет. Пока Лилия будет жить здесь. Я прошу тебя, — папа тяжело вздыхает, — очень прошу, Света, прими уже тот факт, что на член нашей семьи.
— Нет! — Слишком резко вырывается из меня, и отец тут же поднимается, принимая любимую позу.
Смотрит на меня снизу вверх подходя ближе. Давит своей тяжелой аурой. Это получается у него лучше всего — воздействовать на людей, давить морально, находить слабые точки, нажимать на них и добиваться своего. Держусь, не сводя глаз с его. Пока помогает, но
— Лилия останется здесь, и ты сделаешь все, чтобы найти к ней подход.
— Иначе что? Отправишь меня в ссылку? Куда? К Илоне Львовне? — Ухмыляюсь и немного пугаюсь, когда папа резко шагает ко мне.
Даже резко сглатываю от того, как он смотрит на меня, словно вот-вот ударит.
— Уже ссылали. Ничем хорошим не закончилось. — Продолжаю наглым тоном, но внутренний кролик давно спрятался под куст и трясся, как ненормальный. — Зря замену вернули. Анализы хорошие. Если надеялись на этот раз избавиться от меня, то не получится.
— Не неси чушь!
Лицо папы покрывается красными пятнами от злости, а я задерживаю дыхание в ожидании ответа. Другого ответа, но он лишь презрительно смотрит на меня, отходит к двери и открывает ее.
— Придется возвращать раньше вашу мамочку, а то совсем забыла, что у нее дети.
Хлопает дверью, а я сижу и обтекаю, будто на меня вылили ушат помоев. Хочется чем-то кинуть в светлое полотно, но я сижу и жду его возвращения. Пикает телефон, отвлекая меня от происходящего.
Штольман: Захочешь выговориться или поплакать. Вэлком. Мое плечо ждет.
Строчу ответ на эмоциях и замираю перед тем, как нажать на отправку. К черту! Стираю все и открываю другой чат.
Ты мне нужен, Орел…
Глава 10. Добрый брат, злой брат
Раз, два, три, четыре, пять. Маруська пошла на свиданье опять.
Кидаю теннисным мячом в стену и пытаюсь избавиться от образа, который стоит перед глазами. Степыш с широченной улыбкой и букетом долбанных ромашек, которые он добыл вандализмом по клумбам теть Зины, и сестричка, напялившая единственное платье в невеликом гардеробе, распустившая волосы и подкрасившая губы.
Думал, косяки переломаю, пока они обменивались любезностями на пороге квартиры.
Только обещание, данное ей, не позволило действовать так, как диктовал внутренни зверь. Разорвать к чертям лучшего друга и напялить на Маруську ее широкие домашние штаны и футболку.
— Не будь занудой, Лех. — Кривляюсь сам себе, пока мяч с грохотом ударяет по стене и отскакивает от нее. — Не говори маме, Лешенька, ты же мой брат или кто?!
С силой кидаю зеленый мячик и не успеваю его поймать. Он отскакивает и бьет мне точно в глаз.
— Черт! — Прижимаю руку к травмированному веку, которое чудом успел прикрыть, и мгновенно подскакиваю, ругая эту парочку, на чем свет стоит.
Пыхчу, после чего убираю ладонь и подхожу к зеркалу. Вокруг глаза покраснела кожа, и одна часть лица стремительно превращала меня в милую панду. Дьявол!
Скриплю зубами до ноющей боли в районе скул, после чего выхожу из комнаты и направляюсь в сторону кухни, где должно быть хоть что-то ледяное в морозильной камере. Достаю комок, похожий на мясо, заворачиваю в полотенце и прикладываю к глазу.
Говорил же, что друг и сестричка — пара не из лучших. Только начали встречаться, а у меня уже травма на фоне нервного срыва.