Дыши нами, пока есть время
Шрифт:
Возвращаюсь к себе, радуясь, что родители, как сквозь землю провалились. Мне не придется отмазывать сестричку перед Альбиной Анатольевной. Если эта мегера узнает, что ее ненаглядная доченька закрутила шашни с простым парнем, то запрет ее в комнате и вряд ли выпустит, пока та не получит красный диплом и не устроится на работу.
Снова подхватываю мяч, подкидываю его и ловлю, измеряя комнату шагами. Работа на сегодня окончена, и топать в амбар одному не хотелось, поэтому я нервно ждал возвращения
Хотя, о чем я?!
Уж я-то прекрасно знал, чем они там могут заниматься!
Поэтому и вышагивал по комнате, чуть ли волосы на себе не вырывая.
Сестричке я доверял и другу тоже, но все равно изводил себя грешными мыслями, которые менялись словно кадры в фильме.
Сначала парочка, а потом чертова блонди! Все-таки просмотрел ее профиль. Чисто из интереса. Волновало, насколько она пропитана роскошью и цинизмом.
Вывод: полностью!
Пафосные фотографии с не менее расфуфыренными цацами, лощеными придурками, которые прижимались к ней, как к родной, и предками.
Лилии там не было. Даже на семейном снимке. Понятно, что принцесска на дух не переносила нашу подругу и не собиралась выкладывать в сеть совместные кадры. До рвоты противно и обидно за Алимееву.
Я бы и дальше продолжил изводить себя разными мыслями, если бы не звонок, поступивший на телефон. Почему-то от имени, высветившегося на экране, в горле запершило.
— Анна Владимировна?
Захрипел в трубку, ожидая, что же наконец скажет бабуля Вольного. Сердце ударило о ребра, и я жадно втянул в легкие кислород.
— Лешенька, а Степа у вас? Я вот беспокоюсь. Поздно уже, а его все нет, и трубку не берет. Волнуюсь я. Сама не своя.
— Да, что с ним придурком станет, Анна Владимировна?! — Выдаю ей на эмоциях, но она не замечает.
— Предчувствие у меня плохое, Леша. Как бы не случилось чего. — Ворчит и охает, а я потираю виски, уже рисуя в воображении, как буду убивать этого прихвостня за то, что бабку свою изводит.
— Я найду его. — Звучит многообещающе, особенно от меня, но Анна Владимировна верит.
Бабуля у него мировая, как и дед. Пусть за душой нет миллионов, но есть любовь к родному внуку. Плевать на родителей-алкашей. Дед и бабка ему их заменили, а он — бездарь портит им нервы.
Набираю Маруське и слышу тревожные длинные гудки. Не отвечает мелкая зараза!
Черт!
Стоять на месте нет смысла, поэтому я быстро накидываю теплые вещи и отправляюсь на поиски влюбленных, обещая себе, что прибью обоих, когда выясню, почему они не отвечают на звонки. Сначала проверяю амбар, потом парк, потом все площадки и кафе, где мы бывали. Нигде их нет!
Время переваливает за полночь, и когда я уже готов ринуться по всем улицам, раздается звонок от Анны Владимировны.
— Лешенька,
— Что случилось?
Вопрос улетает в никуда, ведь бабуля Вольного уже отключает вызов. Сажусь в автобус, чтобы скорее добраться до их дома. Нервы на пределе. Считаю каждую минуту до прибытия к нужному дому и квартире. Стучу. Открывает Анна Владимировна. Влетаю внутрь, слыша всхлипывания в районе кухни.
— Лешенька…
Не замечаю ничего и иду на звук. Когда вижу Маруську, все внутренности разом обжигает.
— Где он?! — Рычу, пока сестричка вытирает слезы. — Где он?! Убью гада!
Самоконтроль улетает в открытую форточку, потому что я вижу на щеках сестры влажные дорожки. Никто. Никогда. Не посмеет. Ее. Обидеть. Никогда!
Готов разорвать лучшего друга. Быстро. На мелкие части.
И когда он возникает на пороге комнаты, тут же хватаю за грудки, чуть ли не вдалбливая в стену. Анна Владимировна истерично вскрикивает. Маруська подрывается со стула и что-то лепечет около уха, а я только на Вольного смотрю. В глаза его. Бесстыжие.
Ничего не говорит. Смотрит на меня. Точнее на тот глаз, по которому я сам себе мячом съездил, а я пыхчу, крепко сжимая пальцами его свитер. Пока окончательно крышак не съехал, оцениваю потрепанный видок. Что-то не то…
Медленно отпускаю Степу, и он так же без лишних движений поправляет одежду. Слова Анны Владимировны и сестрички летят в пустоту. С Вольным понимаем друг друга без слов, поэтому поворачиваюсь к его бабушке, а он идет к выходу.
— Сейчас вернемся. За Маруськой посмотрите.
— Нет! Не смей его бить! — Маруся цепляется за рукав толстовки, но я отцепляю ее руку.
Анна Владимировна помогает, встает между нами, и я ухожу, слыша, как она предлагает Маруське выпить чая.
Напряжен словно высоковольтный провод, когда выхожу на лестничную площадку, где Степа сжимает пальцами перила. Теперь еще отчетливее вижу, что его одежда испачкана. В груди неприятно давит от того, что мысли кадрами подкидывают разные варианты событий, и судя по виду обоих, мне наверняка о них лучше не знать.
Только я подхожу ближе, не собираясь извиняться. Пока не за что.
— Я жду.
— В кино пошли. Хотели новый фильм посмотреть. премьера. Маруська очень ждала.
— К сути, Вольный.
Голос больше походил в этот момент на рык, от чего друг устало провел рукой по лицу и тяжело вздохнул.
— Маруська пить захотела, пошла за водой, а я буквально на пять минут в туалет. Выхожу, а ее нет.
— Степ…
Нервы не давали покоя, и я боялся услышать, что было дальше. Собственное дыхание перекрывало все другие звуки.