Дюна
Шрифт:
Так, значит, ведьма жива! Та, на которую я поклялся обрушить всю свою месть, жива! А герцог Поль, похоже, даже не догадывается, что за чудовище породило его на свет! У, злодейка! Она и собственного отца продала бы Харконненам.
Поль протиснулся мимо него и вспрыгнул на возвышение. Там он обернулся, убедился, что мертвые и раненые убраны, и с горечью подумал, что в легенду о Муад-Дибе вписана еще одна глава. Я даже не обнажал нож, а они будут говорить, будто я собственными руками
Халлек шел за Стилгаром, не чувствуя под ногами камня, по которому ступал, не видя освещенной желтым светом пещеры. Мысли о мщении вытеснили из его головы всякое представление о том, где он находится. Ведьма жива, а кости преданных ею людей лежат в безымянных могилах. Я должен устроить так, чтобы Поль узнал всю правду о ней до того, как я убью ее.
~ ~ ~
Как часто человек во гневе отвергает то, что подсказывает ему собственное «я».
Толпа, собравшаяся в зале собраний, излучала такое же настроение, как в тот день, когда Поль убил Джамиса. В гудении голосов слышалась нервозность. Фон толпы был шероховатым — объединенные одинаковыми чувствами группки воспринимались как узелки на шерстяной ткани.
Выйдя из личных покоев Поля на каменное возвышение, Джессика сунула маленький почтовый цилиндр в складки плаща. Она чувствовала себя отдохнувшей после долгого путешествия с юга, но все еще досадовала на Поля за то, что он так и не разрешил им воспользоваться трофейными махолетами.
«Мы еще не можем полностью контролировать воздушное пространство, — говорил он. — К тому же мы не должны попадать в зависимость от чужеземного топлива. Поэтому и топливо, и технику надо поберечь до того дня, когда мы начнем решительные действия».
Поль стоял возле возвышения с группой молодых вольнаибов. Бледный свет поплавковых ламп придавал всей сцене оттенок чего-то нереального. Все это походило бы на фотографию, если бы не запахи, шепотки, шарканье ног.
Она всматривалась в лицо сына, удивляясь, почему он до сих пор не преподносит своего сюрприза — Джерни Халлека. Мысль о Джерни вызывала в ней волнующие воспоминания о днях их спокойного прошлого, полных красоты и любви, — днях, когда был жив отец Поля.
Стилгар с небольшой свитой поджидал у дальнего края каменного выступа. В том, как он молча стоял, не обращая ни на кого внимания, чувствовалось достоинство и величие.
Нам нельзя терять этого человека, подумала Джессика. План Поля должен сработать. Любой другой исход будет просто трагичен.
Она прошла вдоль всего возвышения, даже не взглянув на Стилгара, и спустилась вниз, в толпу. Она направилась к Полю, и толпа расступалась перед ней. Вокруг нее воцарялось молчание.
Она
Когда она приблизилась к нему, молодежь отпрянула от Поля, и Джессика на мгновение почувствовала себя сбитой с толку новым для нее чувством почтения, которое они испытывала к ее сыну.
«Все люди, чье положение ниже твоего, завидуют тебе» — гласила бен-джессеритская аксиома. Но в лицах вокруг нее она не видела зависти. Главенствующее положение Поля основывалось на религиозных чувствах, и это держало их на расстоянии. Она вспомнила еще одну бен-джессеритскую пословицу: «Судьба пророков — умирать насильственной смертью».
Поль взглянул на нее.
— Пора, — сказала она и передала ему почтовый цилиндр.
Один из спутников Поля, посмелее остальных, через весь зал кинул взгляд на Стилгара и спросил:
— Муад-Диб, ты собираешься бросить Стилгару вызов? Пришло время решений. Люди назовут тебя трусом, если ты…
— Кто осмелится назвать меня трусом? — оборвал его Поль. Его рука метнулась к рукояти ай-клинка.
В группке молодежи воцарилось напряженное молчание, постепенно распространившееся на всю толпу.
— У нас есть дело, которое мы должны делать, — сказал Поль, и его собеседник отодвинулся от него. Поль развернулся и, раздвигая плечами толпу, прошел к возвышению, легко вспрыгнул на него и стал лицом к людям.
— Так и давайте делать дело! — пронзительно закричал кто-то.
И сразу же снова начались разговоры и перешептывания.
Поль выжидал, пока наступит молчание. Оно медленно воцарялось, то и дело прерываемое сопением и покашливанием. Когда в зале все стихло, Поль высоко поднял подбородок и заговорил голосом, слышным в самом дальнем углу.
— Вам надоело ждать, — произнес он.
И снова замолчал, ожидая, пока замрут ответные возгласы.
Они в самом деле устали ждать, подумал Поль. Он сжал в руке почтовый цилиндр, думая о его содержимом. Его дала ему мать, рассказав, при каких обстоятельствах он был перехвачен у харконненского курьера.
Суть сообщения была очевидна: Раббана бросили на Аракисе на произвол судьбы! Он лишался права затребовать помощь или военные подкрепления.
Поль снова возвысил голос:
— Вы думаете, что для меня настало время бросить вызов Стилгару и сменить командующего нашими войсками? — и прежде чем кто-либо успел ответить, он гневно обрушился на слушателей: — Вы что, считаете, что Лизан аль-Гаиб настолько глуп?
Воцарилось напряженное молчание. Он решил надеть религиозную мантию, подумала Джессика. Ох, не надо ему этого делать!
— Таков обычай! — проорал кто-то в ответ.
Поль сухо ответил, прощупывая эмоциональный фон толпы: