Дюна
Шрифт:
— Все деньги мы будем открыто перечислять на счет Саддама IV и списывать их с наших налогов, — улыбнулся герцог. — И пусть Харконнены попробуют что-нибудь против этого возразить! Заодно мы покончим со взятками и разделаемся с местными чиновниками, которые разжирели тут при Харконненах.
Халлек весело ухмыльнулся,
— Ну, милорд, это будет эффектный удар. Хотел бы я видеть рожу барона, когда он услышит про вашу идею!
Лето повернулся к Хайвату.
— Суфир, ты купил конторские книги, про которые рассказывал?
— Да,
— Расскажи, расскажи.
— Каждые тридцать стандартных дней Харконнены снимали отсюда триста миллиардов солярий.
Над столом воцарилось молчание. Даже молоденькие адъютанты, которые тихо изнывали от скуки, выпрямились на табуретках и обменялись многозначительными взглядами.
— Все, все проглотят они: и безбрежность морей, и сокровища, скрытые под песками, — пробормотал Халлек.
— Вам все ясно, джентльмены? — спросил герцог. — Я думаю, среди присутствующих нет столь наивных, чтобы полагать, будто Харконнены собрали вещички и убрались отсюда только потому, что это им приказал наш драгоценный Падишах-Император?
Офицеры зашептались и одобрительно закивали.
— Прошу всех хорошенько запомнить эту информацию, — герцог снова повернулся к Хайвату. — Теперь пора осветить обстановку с оборудованием. Сколько дюноходов, комбайнов, передвижных фабрик они нам оставили?
— Полный комплект, как сказано в Императорской описи, заверенной у Императорского судьи-наблюдателя, милорд, — ответил Хайват. Он подал знак адъютанту, чтобы тот принес ему папку. Раскрыв ее на столе, он продолжал: — Правда, они забыли упомянуть, что из дюноходов в строю меньше половины, что только одна треть укомплектована грузовыми махолетами, чтобы доставлять их в пустыню по воздуху. Что все, оставленное нам Харконненами, вот-вот сломается или попросту развалится. Можно считать, что нам крупно повезет, если хотя бы половину оборудования удастся запустить. И если хоть четверть этого проработает полгода, то это будет просто чудо.
— Очень мило. Так мы и думали, — кивнул Лето. — Ну что же, переходи к цифрам.
Хайват снова заглянул в папку.
— Около девятисот тридцати передвижных фабрик могут быть запущены в ближайшие несколько дней. Шестьдесят два… и еще пятьдесят махолетов сопровождения, разведки и наблюдения за погодой. Грузовые махолеты… так, чуть меньше тысячи.
— А не дешевле будет договориться с Гильдией и вывести на орбиту один из наших фрегатов для наблюдения за погодой? — спросил Халлек.
Герцог посмотрел на Хайвата:
— Как тебе такая идея, Суфир?
— Этот вариант не проходит, — ответил Хайват. — Представитель Гильдии отказался вести с нами переговоры. Он намекнул мне — как ментат ментату, — что нам такая роскошь не по карману. Даже если дела у нас пойдут хорошо. Я полагаю, мы должны сначала выяснить, в чем тут дело, а уж потом снова выходить на Гильдию.
Один из адъютантов
— Но ведь это нечестно! По справедливости…
— По справедливости? — герцог повысил голос. — Кто это здесь захотел справедливости? Мы устанавливаем здесь собственную справедливость. И если это у нас не получится, будем считать, что мы проиграли. Может, вы уже пожалели, что связались с нами, господин офицер?
Офицер вскочил.
— Нет, мой господин. Вы совершенно правы. Эта планета — самое прибыльное место во всей Вселенной, и мы не должны выпускать ее из рук. Я пойду за вами повсюду, мой господин. Простите мою несдержанность, но… — он пожал плечами, — иногда нам становится обидно…
— Это я понимаю, — ответил Лето. — Давайте только договоримся не заводить больше нытья про справедливость. По крайней мере, пока у нас остаются две вещи — наши руки и свобода, чтобы пустить их в ход. Кому. тут еще обидно? Прошу не стесняться Здесь все свои, так что допускается полная свобода мнений.
Халлек откашлялся.
— Меня вот что раздражает, мой господин. Почему с нами нет добровольцев из других Великих Домов? Они величают вас «Лето Справедливый» и клянутся в вечной дружбе, а как до дела — так в кусты!
— Они просто еще не определились, чья возьмет, — усмехнулся герцог. — Большинство из Домов потому и нагуляли себе жирок, что предпочитали не рисковать. Это тоже стратегия, мы не можем порицать их за это. Можем только презирать, — он обернулся к Хайвату. — Мы обсуждали оборудование. Может, ты покажешь нам проекции нескольких образцов, чтобы люди представляли себе технику?
Хайват кивнул и дал знак одному из своих офицеров включить солидо-проектор.
На столе, ближе к герцогу, появилось объемное изображение. Некоторые из сидящих на другом конце стола встали, чтобы лучше видеть.
Поль наклонился вперед, пристально рассматривая машину.
Вокруг нее, для масштаба, расположились крошечные человеческие фигурки. В длину она, прикинул он, была метров сто двадцать, а в ширину — сорок. Вытянутый приплюснутый корпус покоился на широких гусеницах.
— Перед нами передвижная фабрика, — начал Хайват. — Для солидо-проекции мы выбрали экземпляр, который более или менее на ходу. Эту посудину привезли сюда с первой партией Императорских планетологов, но она каким-то чудом еще держится. Хотя никто не может мне объяснить почему.
— Если это та, что называется «Старушкой Кэтти», то ей и впрямь пора в музей, — сказал один из адъютантов. — Я думаю, Харконнены держали ее в воспитательных целях — работай как следует, парень, а то пошлем тебя на «Старушку Кэтти».
Офицеры захихикали.
Но Поль постарался не впасть в игривое настроение. Он сосредоточенно изучал фабрику и наконец сформулировал свой вопрос. Указывая на солидо-проекцию пальцем, он спросил:
— Хайват, а на планете есть песчаные черви, способные заглотить эту штуковину целиком?