Дюймовочка крупного калибра

Ларина Арина

У подъезда на лавочке скучала Инга.

– Ты чего тут? – сочувственно поинтересовалась Сима.

– Гуляю. Для цвета лица полезно.

– Ты аккуратнее по ночам гуляй, а то тебе тут кто-нибудь по пьяни еще и перманентный макияж нарисует.

– А хоть бы нарисовал, – неожиданно всхлипнула Бартышкина. – Хоть какое-то разнообразие.

– Не реви, – Серафима села рядом. – Все еще наладится. Юрка сам не знает, чего хочет, молодой еще. Мужики позже взрослеют, у них инфантилизм перевешивает все инстинкты, в том числе и инстинкт продолжения

рода.

– Все. – Инга сложила руки крестом. – Юра – пройденный этап. Я думала, он не как все, а он мочалку крашеную, грудастую привел.

– «Не как все» – это как? – заинтересовалась Серафима.

– Это когда постель не главное, когда в женщине видят человека, друга, собеседника, а потом уже мать детей и тренажер для выполнения супружеского долга, – пояснила свою позицию Инга.

В ее мировоззрении наметилось бросающееся в глаза противоречие. Еще недавно Бартышкина ненавидела Юру именно за то, что он норовил увидеть в ней друга и собеседника, трусливо зажмуриваясь при попытке Инги преподнести себя именно как женщину.

– На Юре свет клином не сошелся, – мудро изрекла Серафима. Более ей ничего умного в голову не пришло, а утешить подругу хотелось.

– А на ком сошелся? – поинтересовалась Инга.

– Да ни на ком. Не надо зацикливаться на своем одиночестве.

– Одиночество – не сопли, само не пройдет, – возразила Бартышкина. Ей хотелось спорить и страдать. А Серафиме хотелось домой, спать. Тем более что завтра в гости должен был заявиться то ли жених, то ли без пяти минут отставной кавалер. Поэтому она ободряюще треснула Бартышкину по сгорбленному позвоночнику и жизнерадостно пообещала:

– Все образуется.

Идея познакомиться с Сашей привела бабушку в несвойственное ей оживление.

– Он, говоришь, финансовый директор?

– Да, вроде.

– Так-так. А получает хорошо?

– Бабуль, вопросы какие-то странные. С каких пор тебя такие корыстные темы волнуют?

– С некоторых, – загадочно шевельнула бровями Анфиса Макаровна.

«Будь что будет», – сдалась Серафима, засыпая. Не так уж ценен был Александр. Если не пройдет испытание бабулей, то туда ему и дорога. В конце концов, у него мамаша тоже – тот еще фрукт.

Явился он минута в минуту.

«Небось под дверью с секундомером стоял», – неодобрительно подумала Сима, поймав себя на мысли, что даже условно-положительные Сашины качества ее раздражают. Похоже, что перед походом в гости Сашу инструктировала сильно пьющая и закусывающая мама, так как кавалер вместо торта принес мясную нарезку и сыр. На цветах Александр сэкономил, заменив букет бутылкой вина.

– Какой милый юноша, – Анфиса Макаровна вышла встречать гостя с чудовищно неестественной улыбкой хитрого и голодного крокодила. – Рады-рады, прошу.

Саша приложился к бабушкиной ручке и, отказавшись от предложенных тапок, резво погарцевал в глубь квартиры. С неудовольствием проследив, как жених тщательно вымыл руки, подробно

осмотрев внутреннее убранство ванной комнаты, Серафима поймала себя на мысли, что гостю не рада. А уж когда Александр принялся инспектировать квартиру, зачем-то заглядывая даже между рам, она и вовсе рассвирепела.

– Давайте я вам Симочкины фотографии покажу, – хлопотала бабушка. Смотреть семейный альбом Саша согласился на удивление легко и даже, как показалось Серафиме, с удовольствием. Пришлось садиться рядом и комментировать. Это бестолковое занятие она терпеть не могла.

– Это я в школе, это в парке с девчонками, это бабушкин день рождения, – обреченно бубнила Сима.

– А это кто? – внезапно дернулся Саша, ткнув пальцем в общую фотографию выпускного класса.

– Это? – Серафима с неудовольствием отодвинула его ухоженный палец, мимолетно отметив, что у настоящего мужика руки должны быть крупные, а не такие сухие лягушачьи лапки. – Это Аня Зиновьева.

– Аня Зиновьева, – эхом отозвался Саша, брезгливо колупнув Анькину фотографию. – Удивительное совпадение. Ты училась вместе с моей бывшей женой, про которую я рассказывал.

– Обалдеть! – ахнула Серафима. Впервые на Сашином лице проявились нормальные человеческие эмоции. Но жалко его не было.

– Скажи, а каким человеком она была на самом деле? Я до сих пор не понимаю, почему она со мной так поступила.

– Вот каким человеком она была, так и поступала. В соответствии, так сказать, со своим жизненным кредо. Если ты понимаешь, о чем я, – отвертелась от детального анализа Анькиной сущности Серафима.

– Она была непорядочной? – уточнил он, как будто были варианты. – Дело в том, что она сейчас пытается ко мне вернуться. Нет-нет, ты не думай, это невозможно, но, как мужчине, мне приятно, что она осознала свою ошибку.

«Во дает! – изумилась про себя Сима. – Молодец Зиновьева, нигде не пропадет. В огне не сгорит и в воде не утонет, как… впрочем, почему же «как». Прав был Тимофей – змея».

– Я ее плохо помню, – соврала Сима. – Давай не будем о грустном.

– Давай. Я рад, кстати, что ты не ревнива.

– Сашенька, а скажите, вы много зарабатываете? – вклинилась в диалог бабушка.

– Семью обеспечить смогу, – скромно потупился тот.

– А чем? – не унималась Анфиса Макаровна. – Обеспечивать можно по-разному. Человек – животное живучее, на хлебе и воде может долго протянуть.

– Я вас понял. Не волнуйтесь. У меня стабильно высокий доход.

– А вот в свое дело вы вложиться не пробовали? – азартно наседала бабуля.

– Нет пока.

– Бабушка, – не выдержала Серафима, – перестань. Давайте за стол, а то есть хочется.

– Погодите, – сурово перегородила путь к яствам Анфиса Макаровна. – У меня очень серьезный вопрос. Сейчас мы его решим, а потом обмоем.

– Давайте, – покорно согласился гость.

«Тюфяк», – раздраженно констатировала про себя Сима и демонстративно отвернулась.