Дж. Д. Сэлинджер

Сэлинджер Джером Дэвид

– Мне очень жаль, сэр… – завел он и по-быстрому драпанул. Но я не стал на него особо зуб точить. Их с работы вышибут, если прочухают, что они малолеткам продают. А я, нафиг, малолетка.

Стал я на трех кочережек за соседним столиком опять косяка давить. Ну то есть на блондинку. Остальные две – это с большой голодухи. Но не дубово эдак давил. Просто окидывал всех троих таким очень невозмутимым взглядом и всяко-разно. А они чего, вся троица эта – они хихикать давай, как дебилы. Наверно, решили, что я молодой еще кого-нибудь клеить. Тут я разозлился, как не знаю что, – я на них что, жениться собираюсь или как? Надо было отлуп им дать сразу, как они так сделали, только засада в том, что мне по-честному захотелось танцевать.

Мне очень танцевать в жилу, ну иногда, и вот тогда как раз в струю оказалось. Поэтому ни с того ни с сего я как бы к ним нагибаюсь и говорю:

– Девушки, а никто из вас не хотел бы потанцевать? – Ни дубово спросил, ничего. Очень, на самом деле, галантно. Только они, нахер, решили, что это тоже отпадная шуточка. И захихикали еще пуще. Без балды – три натуральные дебилки. – Давайте, – говорю, – потанцую каждую по очереди. Нормально? Что скажете? Пошли! – Мне по-честному хотелось танцевать.

Наконец блондинка встала и пошла со мной танцевать, потому что видно же, разговаривал-то я только с ней, – и мы вышли на пятак. У двух оставшихся чучел чуть родимчик не случился. Мне, наверно, сильно приспичило, раз я вообще на них позарился.

Но оно того стоило. Блондинка танцевала будь здоров. Мне мало с кем так танцевать доводилось. Без балды: иногда очень тупые девки на пятаке просто сшибают с ног. А берешь какую-нибудь умницу, и она пытается тебя по пятаку водить, а то и так паршиво танцует, что лучше всего окопаться за столиком и с ней просто надраться.

– Ну вы и танцуете, – говорю я блондинке. – Вам надо этим зарабатывать. Я не шучу. Я однажды танцевал с профессионалкой, так вы – в два раза лучше. Слыхали когда-нибудь про Марко и Миранду?

– Чего? – говорит. Она меня даже не слушала. Только озиралась.

– Я говорю, Марко и Миранду знаете?

– Не слыхала. Нет. Не знаю.

– Так вот, они танцуют, она танцовщица. Вообще-то она не фонтан. Делает все, что положено, но все равно не фонтан. Знаете, когда девушка по-честному неслабо танцует?

– Чего вы там? – говорит. Она меня вообще даже не слушала. Ее все вокруг отвлекало.

– Я сказал, знаете, когда девушка по-честному неслабо танцует?

– Не-а.

– Ну… вот моя рука у вас на спине. И если я думаю, что у меня под рукой ничего нет – ни попца, ни спины, ни ног, ничего, – вот тогда девушка по-честному танцует неслабо.

Только она меня не слушала. Поэтому и я перестал на нее внимание обращать. Мы просто танцевали. Ух как эта бажбанка давала копоти. Бадди Сингер и его вонючая банда лабали «Такое просто бывает» [15] , но даже они испортить ничего не могли. Роскошная песня. Я не стал никаких финтов выделывать, пока мы танцевали, – терпеть не могу, когда парень на пятаке пижонски финтит, – но телепал ее за собой прилично, и она от меня не отлипала. А самое смешное – я думал, ей тоже нравится, пока она вдруг не взяла и тупо не ляпнула:

15

«Такое просто бывает» (1935) – популярная песня американского композитора и автора песен Коула Портера (1891–1964) из мюзикла «Торжество».

– Мы с подружками вчера вечером видели Питера Лорри [16] , – говорит. – Киноактера. Лично. Он газету покупал. Такой милашка.

– Вам повезло, – отвечаю. – Вам очень повезло. Понимаете, да? – Вот дебилка. Но танцует – закачаешься. Я не смог сдержаться, взял и чмокнул ее прямо в этот дебильный кочан – ну, знаете, где у них пробор и всяко-разно. А она разозлилась.

– Эй! Что за дела?

– Ничего. Никаких дел. Вы просто здорово танцуете, – говорю. – У меня младшая сестренка есть, всего, нафиг, в четвертом классе. И

вы так же здоровски умеете, как она, а она танцует лучше всех, и живых, и дохлых.

16

Питер Лорри (Ласло, или Ладислав Лёвенштейн, 1904–1964) – американский киноактер венгерского (словацкого) происхождения.

– Вы за языком своим следите, если не возражаете?

Ну и дамочка, ух. Прямо королева, ёксель-моксель.

– А вы сами все откуда? – спрашиваю.

Только она не ответила. Озиралась так по-деловому – наверно, ждала, что сейчас этот Питер Лорри где-нибудь всплывет.

– Вы откуда, девушки? – снова спрашиваю.

– Чего? – отвечает.

– Откуда вы, девушки? Не говорите, если не в жилу. Я ж не хочу, чтоб вы напрягались.

– Из Сиэтла, Вашингтон, – говорит. С понтом, большой добряк мне сделала.

– Вы хорошо беседу поддерживаете, – говорю ей. – Знаете, да?

– Чего?

Ну ее нафиг. Все равно ни шиша не петрит.

– А вы не против джиттербаг забацать по чуть-чуть, если быструю слабают? Не фофанский такой, не джамп или как-то – путёвый джиттербаг, влегкую? А то все садятся, если быструю лабают, кроме дедов да жириков, и у нас будет куча места. Как насчет?

– Мне это несущественно, – говорит. – Эй, а тебе сколько лет вообще?

Тут я почему-то озверел.

– Ох господи, – говорю. – Только портить все не надо, а? Двенадцать, ёксель-моксель. Я крупный для своих лет.

– Слушай. Я ж тебе уже сказала. Мне такие выражения не нравятся, – говорит. – Если ты так выражаться будешь, я пойду сяду к подружкам, ага?

Я кинулся извиняться как ненормальный, потому что банда как раз залабала быструю. И девка эта стала со мной джиттербажить – но легко так очень и нормально, не фофански. У нее по-честному получалось. Чуть тронешь – и пошла. И когда вертелась, у нее хорошенькая эта попка ее вихлялась так путёво. Она меня сразу этим вырубила. Без балды. Когда мы сели на место, я в нее уже чуть было не втрескался. Так с девками и бывает. Как сделают что-нибудь симпотное, даже если там и смотреть-то не на что, или если какие-нибудь дуры, ты в них чуть не втрескиваешься, а потом уж вовсе не соображаешь, нахер, куда попал. Девчонки. Господи ты боже мой. С катушек слетаешь. По-честному.

Они меня к себе за столик не позвали – в основном потому, что не шарят ни в чем, – только я все равно сел. Блондинку, с которой я танцевал, звали Бернис как-то – Крабс или Крэбс. Двух уродин – Марти и Лаверн. Я им сказал, что меня зовут Джим Стил, – просто так, нахер, нипочему. Затем попробовал с ними поговорить чутка по-умному, но это было, считай, невозможно. Им руки надо было выкручивать. И не скажешь, кто из них самая дура. При этом вся троица то и дело, нафиг, озиралась, будто рассчитывала, что в зал сейчас влетит целая стая, нафиг, кинозвезд. Наверно, думали, что все кинозвезды, когда приезжают в Нью-Йорк, непременно ошиваются в «Лавандовой зале», а не в клубе «Аист», не в «Эль Марокко» [17] и всяко-разно. В общем, у меня полчаса ушло выяснить, где все они работают и всяко-разно в Сиэтле. В одной страховой конторе. Я их спросил, как им это нравится, но думаете, от этих бажбанок добьешься внятного ответа? Мне показалось, две уродины, Марти и Лаверн, – сестры, но когда спросил, они очень оскорбились. Сразу видно: ни одной не хотелось быть похожей на другую, что, в общем, и правильно, только все равно умора.

17

«Аист» и «Эль Марокко» – культовые манхэттенские ночные клубы 1930—1950-х гг.: первый был основан бывшим бутлегером Шерманом Биллингсли, второй – итальянским иммигрантом Джоном Пероне (1931).