Джакузи для Офелии
Шрифт:
— Ну если так оно и было!
— Гражданка, прекратите понапрасну линию занимать, а то я сейчас ваш звонок официально зафиксирую и открою дело о злостном телефонном хулиганстве! До меня сейчас, может быть, реальные пострадавшие из-за вас не могут дозвониться!
— А я, значит, получается, не реальная пострадавшая? Когда у меня вешалка поломана, и обои лоскутами висят, и еще котлеты заново жарить пришлось, а у меня зять на государственной службе и в восемнадцать часов очень даже может домой возвратиться?
Сотрудница полиции отодвинула трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть.
Серафима Петровна, услышав короткие гудки, очень рассердилась и хотела позвонить в вышестоящую полицейскую инстанцию, но в это время от сковороды с котлетами повалил подозрительный чад, и пришлось отложить все остальное, чтобы заняться наиболее важной и приоритетной задачей.
Тем временем двое бандитов на лестнице наконец разобрались, что дерутся друг с другом, и прекратили военные действия.
У двухметрового Жеки лицо распухло от средства «Раптор», глаза превратились в две щелочки и непрерывно слезились. На бритом затылке, в том месте, куда пришелся удар дубовой вешалкой, вздулась огромная шишка, и нестерпимо болели еще несколько синяков, полученных от щуплого, но ловкого и жилистого напарника. Серый по-прежнему напоминал крысу, но теперь — крысу, свалившуюся в кастрюлю с кипящим супом и чудом выбравшуюся наружу. Его крысиная физиономия была покрыта вздувшимися волдырями, скула разбита чугунной сковородкой, а все кости болели от Жекиных пудовых кулаков.
— Что это было? — изумленно протянул широкоплечий мордоворот. — Кто это нас так отделал?
— Похоже, что эта бабка, — сообщил ему более догадливый Серый, — ну, и потом мы сами друг другу добавили…
— Бабка? — яростно прорычал Жека и бросился к двери двадцать второй квартиры. — Да я ее сейчас…
— Стой, Жека! — окликнул его напарник. — Не горячись!
— Чего это? — удивленно оглянулся громила.
— Ну сам подумай — бабка уже наверняка заперла дверь на какие-нибудь крюки и вызвала ментов, так что нам лучше отсюда побыстрее линять. А самое главное — никому из братвы не рассказывать, что с нами сегодня приключилось. Представляешь, что пацаны будут говорить, если узнают, что нас с тобой старая бабка так отделала и выкинула из квартиры? Да над нами весь город до самой смерти будет смеяться! А Ленивый выкинет на улицу, как последних щенков…
Жека вынужден был признать, что его напарник, как всегда, прав.
— А чего же нам теперь делать-то? — проговорил он, отступая от злополучной двери.
— Сейчас — сваливать отсюда по-быстрому, пока менты не подвалили, а братве и Ленивому рассказать, что козел этот, к которому мы шли, вызвал какую-то другую бригаду. Пацаны незнакомые, видно, залетные, и злые, просто как звери. Да еще и было их человек пять, а может, и больше. Еле мы от них живыми
Жека согласился, что такая версия сегодняшних трагических событий предпочтительна, и постарался запомнить все, чтобы их с Серым показания не расходились в мелочах.
Пострадавшие при исполнении служебных обязанностей бандиты торопливо вышли во двор, и тут к ним подошел очень подозрительный тип.
Этот тип выглядел так, как будто последние два-три года он провел на городской свалке. Одежда у него была изжевана и покрыта разноцветными пятнами, как карта Африки колониального периода. Лицо, припухшее от хронического похмелья, давно нуждалось в бритве.
— Эй, пацаны! — хриплым голосом проговорил этот колоритный персонаж. — Мне вам надо два слова сказать!
— Шагай мимо, бомжара! — проговорил Жека, брезгливо отшатнувшись от незнакомца.
— А ты на себя-то посмотри! — обиженно ответил тот. — Тоже мне, принц-консорт нашелся!
— Ну, чего надо? — осведомился Серый, подозрительно взглянув на бомжа, употребляющего такие мудреные слова.
— Того, что от Константина вам сообщение.
— От какого еще Константина?
— От Кости Черепкова. С которым у вас вчера конкретный разговор был, насчет долга.
— Ах, насчет долга? Ах, конкретный разговор? — рявкнул Жека, шагнув к неказистому парламентеру. — Сам явиться побоялся, прислал вместо себя какого-то кота помойного?
— Ну, и что Константин просил передать? — осведомился Серый, придерживая за рукав куртки своего взбешенного напарника. Он почувствовал, что наконец-то появилась реальная возможность оправдаться в глазах босса и выполнить злополучное задание.
— Просил передать, что готов отдать вам свой долг. Приходите завтра к четырем часам…
После этого странный бомж понизил голос и остальную часть сообщения передал бандитам так тихо, что его слов не смог бы расслышать никто, кроме тех двоих, кому они предназначались.
Незадачливые бандиты только крутили головами, но слушали внимательно. Расставшись с ними, «бомж» юркнул за угол дома, проскочил мимо кооперативных гаражей и забежал в небольшой тупичок между помойкой и крайним боксом. Там, скрытый от чужого нескромного взгляда, он привычно освободился от своего маскарадного костюма и стал Леней Маркизом, правда, слегка помятым и потертым. Но некогда было наводить красоту, время катастрофически поджимало. Леня осторожно высунул голову из-за гаража, убедился, что никого нет поблизости, и припустил бегом к улице Бутлерова, где ожидала его на перекрестке Лола с машиной.
Маркиз остановил машину возле заброшенного завода на Петроградской стороне.
Сегодня он приехал на стареньком разбитом пикапе, который, как обычно, раздобыл для него Ухо. Дело в том, что он привез в этом пикапе необычного пассажира, точнее — пассажирку.
Прошлый раз, когда он попробовал проникнуть на территорию завода, ему помешал Шарик — косматый, беспородный и чрезвычайно суровый пес здешнего сторожа Фролыча. Сегодня Маркиз хотел предпринять вторую попытку и на этот раз как следует подготовился.