Джандо
Шрифт:
Мганга Ольчемьири был сухоньким и бодрым старикашкой, в выцветшей рубахе без пуговиц, зеленых хлопковых шортах и плетеных сандалиях, завязываемых тесемками на икрах. На голову он водрузил меховую шапку из шкуры принесенного в жертву духам огня и духам железа козленка. Домна местного кузнеца и старейшины Аумбы представляла собой яму полуметровой глубины, обмазанную глиной. Яма была еще горячей, хотя мехи— кожаный мешок и две прикрепленные к нему палки — были отложены в сторону. Рядом с этой африканской домной находилась расчищенная площадка,
Внутри круга лежали несколько дымящихся кусочков шлака — по их форме Ольчемьири только что закончил гадать — и полу сгоревший кусочек козлиной шкуры. Неподалеку подмастерья Аумбы — молодые и крепкие кикуйю, начинающие свою карьеру как помощники кузнеца и мечтающие стать в один из дней Великими мгангами, — уже ковали из выплавленного железа наконечник копья — длинный и плоский. Аумба молчал. Он ждал, что первым заговорит мганга. Соломон привел Йоргена, Урса и Профессора Кима к кузнице, расположившейся за бунгало Аумбы, на пересечении невидимых линий, соединяющих высокие деревянные шесты. На эти шесты был нанесен замысловатый орнамент, а сверху прикреплены жутковатые маски, символизирующие духов огня и железа.
— Они общаются с Невидимыми Силами, — пояснил Соломон, — до окончания ритуала их нельзя отвлекать.
Ольчемьири сидел на корточках, о чем-то беззвучно рассуждая, и качал головой. Потом он задумчиво поднялся, выдохнув слово «Кишарре», и, обернувшись, увидел гостей.
— А, мзее Йорген! — Тень сразу покинула лицо м; аленького мганги, Ольчемьири просиял и стукнул себя рукой по лбу. — Вот о чем говорили камни… Я знал, что ты придешь, — спроси Аумбу. Камни, отдавшие железо, мне рассказали. Мы думали — не получалось, кто-то должен был прийти. Но теперь я понял все их слова…
— Да, камни привели его сюда, — проговорил Аумба, не вынимая изо рта палочку дерева энтырь, и Профессор Ким вспомнил, что где-то читал о целебных свойствах энтыря — африканской зубной щетки. Вроде бы благодаря привычке жевать это дерево африканцам удается сохранить такие здоровые и белые зубы. — Камни… Потому что мзее Йорген забыл дорогу к хижинам своих друзей, где его всегда рады видеть! — Так, несколько церемонно, приветствовал их Аумба, протягивая Йоргену руки.
— Совсем забыл, — подтвердил Ольчемьири.
— Здравствуй, Аумба, — дружески улыбаясь, сказал Йорген. — Тебя опять мучает бессонница и не с кем коротать время у костра или ты просто рад меня видеть?
— Он совсем не изменился, — рассмеялся Аумба, указывая на Йоргена, — у него все такой же детский язык.
— И память старика, — улыбался Ольчемьири. — Если бы не камни, он не нашел бы к нам дорогу…
— Конечно, ваши камни занесены в кенийский атлас автомобильных дорог, — согласился Йорген.
Потом он сделал то, что молодых помощников Аумбы чуть не повергло в шок, — они даже прекратили работу и теперь смотрели на пришельцев, широко раскрыв рты. Потому что со словами: «Тебя, старый колдун, я никогда не забуду!» — Йорген поднял уважаемого во всей долине мгангу> подбросил вверх, как пушинку, и аккуратно поставил на землю. Старик заохал, но, оказавшись на земле, произнес:
— Я очень
И они крепко обнялись.
— Ты пришел вовремя, мзее Йорген. — Ольчемьири вдруг помрачнел и, оглянувшись на гору Кения, чью островерхую ледяную шапку топило стоящее прямо над головой африканское солнце, пояснил: — Великий Мвене-Ньяге, живущий на горе, говорит, что старому мганге надо уходить. Кишарре…
Йорген представил Ольчемьири и Аумбе своих спутников, сказав, что у себя дома они такие же известные и уважаемые люди, как мганга, потом подумал и, усмехнувшись, добавил, что и занимаются они примерно тем же, поэтому есть большой и важный разговор. Кузнец и мганга кивали головами, бросая все более уважительные взгляды в сторону гостей, произнося большое количество цыкающих звуков, что, видимо, выражало одобрение.
Потом Аумба, указывая на сэра Льюиса и Профессора Кима, поинтересовался:
— Скажи, Йорген, а вамзее тоже говорят с камнями, отдающими железо, как и мганга Ольчемьири?
— Ну… я бы не взялся это утверждать, — улыбнулся Йорген, глядя на своих друзей, а Профессор Ким кивнул и сказал:
— К сожалению, нет. Но если вамзее сочли бы возможным, мы с удовольствием научились бы этому великому искусству…
Йорген отметил про себя, что за 24 часа Профессор Ким освоил азы африканского этикета, а Аумба и Ольчемьири одобрительно переглянулись, и кузнец-старейшина произнес:
— Йорген, в деревне кикуйю твои друзья всегда будут такими же уважаемыми гостями, как и ты. И в любое время для них найдутся калабаш с турчой [6] и место для ночлега.
После всех церемоний и обмена любезностями Аумба пригласил гостей в свою просторную и прохладную хижину, и вскоре на столе появились молоко, испеченные на раскаленных камнях масляные лепешки и весьма своеобразный медово-перечный соус.
— Сегодня ночью в деревне праздник, мы приглашаем Йоргена и его друзей, — пояснил Аумба. — Жертвенный бык сожжен, и юноши, которым предстоит стать мужчинами, уже обмазаны его пеплом. Всю ночь будут гореть костры, и всю ночь будут бить тамтамы… Поэтому Аумба и предлагает лишь молоко да лепешки— перед обильным пиром вряд ли стоит набивать животы. Жаль, что Ольчемьири с нами не будет…
6
Турча — алкогольный медовый напиток.
— Это почему же? — поинтересовался Йорген. В его планы вовсе не входило расставаться с мгангой.
— Прошлой ночью за Ольчемьири снова приходил Кишарре, — тихо сказал Аумба. — Умный мганга перехитрил его, но теперь Кишарре знает, где он, и этой ночью придет опять.
— И камни сказали то же, — печально подтвердил Ольчемьири. — Кишарре придет опять и уже точно найдет старого мгангу, хотя он пока не видит его сердца.
— Кишарре?! — переспросил Йорген. Только сейчас до него дошло, что уже не в первый раз сегодня он слышит это слово.