Джандо
Шрифт:
— Мы ведь совсем не знакомы, мистер Норберт.
— Вряд ли у нас есть время, чтобы позволить себе такую роскошь. Я знаю вашу проблему и могу помочь… Мне надо кое-что от вас — это деловые отношения.
— Моя проблема лежит за рамками просто деловых отношений, — смущенно проговорил Маккенрой. — Она требует слишком большой откровенности.
— Разумно. Но, согласитесь, и моя помощь тоже будет лежать за определенными рамками… Маккенрой, услуги, о которых я вас попрошу, стоят немного, но я даже не предлагаю вам денег, я предлагаю
Маккенрой быстро посмотрел на своего гостя. У этого разговора очень странный привкус… Но, быть может, именно так начинаются перемены в жизни: тот самый, один-единственный шанс. Ведь ему известны выигрышные цифры, он это показал, и он имеет право сформулировать свое предложение именно так. А ты имеешь право отказаться…
— Откуда вы знаете о моей бабке? — спросил Маккенрой. — Откуда вы знаете, что она известная гадалка?
— Вы же сами отметили, что некоторые вещи не являются для меня секретом. — Мистер Норберт мягко улыбнулся и снова посмотрел на Маккенроя с каким-то особенным сочувствием. — Маккенрой, за те деньги, что вы выиграете, я смог бы нанять весь ваш город, тем более что услуги потребуются незначительные. Но я пришел к вам, потому что очень хорошо понимаю вас… Да-да, мистер Маккенрой, потому что когда-то так же несправедливо ПОСТУПИЛИ и со мной. Точно так, как сейчас поступают с вами…
«Кто поступает?» — хотел было спросить Маккенрой, но он ничего не сказал, потому что понял, что мистер Норберт прав.
— Это война, мистер Маккенрой, а в войнах бывают либо победы, либо поражения. Я не сгущаю краски, посмотрите на вашу новую табличку, что там написано? Ведь вас заставили. Чем их не устроило такое невинное название, как «Райское место»? Нет, мистер Маккенрой, вам просто необходимо взять ситуацию в свои руки, иначе так и будете всю жизнь заполнять карточки «лотто» и менять таблички на потеху пьяным дебоширам типа Папаши Янга…
«Что он со мной делает?» — промелькнуло в голове у Маккенроя.
— Пщдите, вы узнаете, что это? — спросил мистер Норберт. В руках он держал какой-то осколок размером не больше ладони.
— Это же моя старая табличка, — прошептал Маккенрой, — мне пришлось ее выкинуть.
— Совершенно верно. Вам пришлось ее выкинуть, а я ее нашел. Но это была ваша симпатичная зеркальная табличка с надписью: «Бар «Пепони». Очень милое название. Однако вас заставили от него отказаться и разбить табличку вдребезги. Я ничего не путаю?
Мистер Норберт покрутил осколок в руках, и Маккенрой понял, что золотое напыление в углу— это, видимо, то, что осталось от буквы А.
— Но ничего, — усмехнулся мистер Норберт, — мы все вернем на свои места. Некоторые вещи подлежат восстановлению, мистер Маккенрой. Более того, потом они приобретают совсем особенную ценность.
Я
ЭТО ПУСТЯК.
А МОЖЕТ БЫТЬ, И НЕ ТАКОЙ ПУСТЯК?
— То, что можно вернуть, обладает иногда совсем особенной силой, мистер Маккенрой. Вы разбили табличку вдребезги, вас заставили, но я ее вернул, и теперь она моя. Вы согласны?
— Конечно. Только я не понимаю…
— Я могу вам дать мою табличку, этот зеркальный осколок, и научить, как можно узнать кое-что о цифрах, мистер Маккенрой. Выигрышных цифрах.
На какое-то мгновение Маккенрою показалось, что ему становится плохо. Потому что все вдруг перед глазами поплыло и…
ПЕРСТЕНЬ… золотая змейка, свернувшаяся вокруг большого зеленого камня, вдруг ожила… Маккенрой чуть заметно потряс головой, и все прошло — перстень тускло отливал золотом.
(Боже, что это такое?..)
Потом Маккенрой спросил:
— Как?! Просто с помощью этого кусочка, обычной стекляшки?
— Мистер Маккенрой! Я прошу вас понять, что в моих руках не бывает обычных предметов. И я не говорю ничего просто так. Вы имели возможность в этом убедиться. И если сейчас намерены думать по-другому, то лучше считать наш разговор недоразумением и я ухожу. Так как?
Маккенрой почувствовал, какими горячими и сухими стали его губы.
— Ни в коем случае, мистер Норберт. Простите меня…
— Вы хотите, чтобы я остался, и хотите иметь со мной дело?
— Больше всего на свете…
— Хорошо, Маккенрой. Запомним это. Я остаюсь, но только по вашей личной просьбе.
Я ЗНАЮ, О ЧЕМ ТЫ ГРЕЗИШЬ.
ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО?
— В наших отношениях необходимо соблюсти некоторые принципы, мистер Маккенрой. Добровольность, но прежде всего доверие… Можете считать— веру друг в друга, постоянное чувство плеча, на которое всегда можно опереться. Я в вас верю, Мак… Поэтому и пришел именно к вам! Вы понимаете меня?
— Да.
— Вас устраивают мои принципы? Если да, то не будем больше к этому возвращаться. Но не спешите — ваш положительный ответ будет означать, что мы пришли к согласию.
— Но вы не сказали, что надо будет делать, что потребуется от меня…
— Сказал — разные мелочи… Вы будете представлять мои интересы в этом городе. Мне нужен здесь человек, знающий, что к чему. Но это не потребует бурной деятельности. Например, первая просьба — продать этот так заинтересовавший вас перстень Папаше Янгу.
— Перстень… Янгу?!
— Да, но только ему! И не забывайте о наших принципах. Необходимо, чтобы Папаша Янг сам, добровольно захотел получить его.
— Но это же такой пустяк!
ПУСТЯК.
— Конечно.
— Но зачем вам я?!
— У каждого есть свой жизненный план, мистер Маккенрой. Ваш строится на цифрах, мой — на таких вот пустяках.
Я ВЕДЬ ГОВОРИЛ, КОГДА-ТО СО МНОЙ ПОСТУПИЛИ НЕСПРАВЕДЛИВО.
— Вы за что-то мстите Папаше Янгу? — вдруг спросил Маккенрой.