Джарылгач (сборник)
Шрифт:
— Ага! Прибавил ходу, — сказал как бы про себя Лантье.
Рене вздрогнул и посмотрел на профессора.
— Может быть, мы убежим от облаков, — сказал толстяк, ласково глядя на Рене. — Они нас не догонят.
— Нет, — твердо сказал Лантье, — если это ураган, то он каждую секунду нагоняет нас метров на двадцать.
Рене не мог больше сдерживать себя и уже не стыдился своей слабости.
— Профессор, мосье Арно, дорогой, надо что-нибудь, что-нибудь!
И он в тоске кусал губы и закрывал глаза.
— Пошлем голубя! — вдруг пришло в голову
— Да, да, голубя, скорее, профессор, — молил Рене.
— Поздно, — сказал Лантье.
— Идем, идем, дорогой, — тащил профессор беднягу Рене к каюте, где стояла корзинка с голубями.
— Садитесь, пишите.
— Не могу, не могу, ничего не могу, — стонал Рене.
Профессор быстро написал на листке из блокнота и прочел:
«Тулон, начальнику штаба авиации.
Прикажите Жамену немедленно спуститься в Геную. Ураган надвигается, угрожая кораблю.
Начальник научной экспедиции профессор Арно.
1 ч. 25 м. пополудни.
Дирижабль 126Л».
Профессор вытащил из корзинки голубя. На шее у птицы была привешена металлическая трубочка, в которую надо было засунуть скрученное письмо.
— Да держите же голубя, дорогой, — басил успокоительно толстяк. — Смотрите, какой он умный.
— Да, умный, умный, — лепетал Рене, с надеждой глядя на голубя.
Арно отворил верх окна, и Рене дрожащими руками выпустил птицу. Они видели, как голубь секунду подержался на высоте дирижабля, а потом камнем пошел вниз, сложив вверх крылья.
Рене смотрел вслед голубю, и ему хотелось тоже броситься сейчас же вниз, в море, лишь бы не оставаться в этой ловушке в ожидании страшных туч. Но внизу он видел освещенные солнцем берега, и, как белое пятно, город Геную. Там дальше виднелась уходящая к горизонту линия итальянского берега, внизу, как накрашенное, Средиземное море. Но в это время тучи набежали на солнце, все потемнело, и, как будто предчувствуя непогоду, сильнее затопотали голуби в корзинке и сразу притихли.
Рене повалился на диван и закрыл лицо руками.
— Профессор, профессор! — кричал из коридора географ. — Безобразие! Он не хочет телеграфировать! Рабы! Ослы! Проклятые! Команды — двадцать четыре человека. Я сейчас пойду в машины. Я всем объясню, что происходит.
Арно не успел ничего сказать, как географ скрылся уже в дверях носовой каюты.
— Сакрэ тоннэр! — раздался голос Жамена. — Держите его!
И вслед за тем профессор услышал быстрые шаги над потолком каюты.
— Это Леруа пробрался в коридор, что идет вдоль корпуса корабля, — объяснил Лантье.
— Он не упадет? — беспокоился профессор.
— Нет, не думаю. Но оттуда в каждую машинную каютку открытая лестница.
Профессор с обеспокоенным лицом побежал вслед за Леруа.
Но едва он открыл дверь в управление, как весь корабль покачнуло, и пол каюты наклонился.
— Выравнивай! Рули! — орал Жамен.
Помощник, стоявший у левого штурвала, начал поворачивать колесо, но вся каюта
— Рули!.. — и растерянно поглядел по сторонам.
Стало темно, будто в осенние сумерки, и слышно было, как хрустел весь корпус дирижабля.
Леруа слышал в коридоре, внутри корабля, этот хруст. Ему казалось, что корабль сейчас поломается, и они все камнем упадут в море. Но вот какой-то выход вбок. Географ бросился туда и очутился на внешнем балкончике с перилами. Он уцепился за них, чтоб не упасть. Ветер несся мимо корабля и трепал какие-то странные брезентовые чехлы, висевшие на гладком никелированном пруте над площадкою балкона. От них шли веревки к корзинам в пол человеческого роста, стоявшим тут же на балконе.
— Нет, это не то, — решил Леруа и пустился по коридору дальше.
Вот опять проход направо и налево. Оттуда резко доносился треск мотора. Леруа пошел по узкому мостику и оказался над входом в каюту. Из нее виден был электрический свет. Кругом был мутный мрак, и Леруа казалось, что эта каютка одна несется в пространстве, в необъятном пространстве, наполненном этим густым мутным туманом. А внутри свет и уверенная работа мотора, как будто это было на фабрике в спокойном городе на земле! Леруа спустился внутрь.
Один механик заботливо щупал цилиндры мотора, другой смотрел на циферблат, на котором Леруа успел прочесть:
«Оборотов в минуту 1800».
Электрические лампочки ярко освещали внутренность каюты. В углу географ заметил еще одного механика, который что-то кричал по телефону. Эти люди улыбнулись и закивали головами, приветствуя Леруа.
«Никакого волнения и беспокойства! — думал Леруа. — Они не понимают положения». Говорить было невозможно — так ревел мотор. Леруа вынул записную книжку и написал:
«Ураган, он отказывается спуститься».
Один из механиков прочел, взял карандаш из рук Леруа и написал:
«Значит, так надо».
Леруа выбрался снова в коридор и побежал назад к своим. Дирижабль теперь почти совсем не качало, и не слышно было свиста ветра.
Вот она, лесенка вниз, в каюту управления. И здесь уже горело электричество.
Лантье стоял над креслом, в котором сидел Жамен. Отчеканивая каждое слово, инженер говорил:
— Больше не спускайтесь! Держитесь теперь середины потока, по бокам его воздуховороты, как по берегам быстрой реки.
Жамен весь как-то съежился. Он виноватыми глазами смотрел на Лантье и повторял:
— Да, да, я понимаю вас.
— Остановите машины, не тратьте бензина, он пригодится, — сказал Лантье.
Жамен покорно взял трубку телефона, нажал кнопку и сказал:
— Все машины стоп!
Почти мгновенно замолк шум винтов.
— Идемте! — сказал Лантье, заметив появившегося Леруа.
— Что это? — спросил географ, когда они вышли.
— Он, кажется, струсил и поджал хвост. Смотрите, какой он стал смирный!