Джайн Зар. Буря Тишины
Шрифт:
Девушка посмотрела на него, полная надежды и благодарности.
— Это правда? Мы в самом деле можем избавиться от этого кошмара?
— А ты хотела бы попробовать, Фараэтиль?
— Я хочу поменять имя. Когда мы впервые встретились, ты не был Азурменом. Если я должна переродиться, как и ты, то мне нужно другое имя.
Азурмен призадумался, и вдруг его губы тронула улыбка, чего не случалось уже очень давно.
— Я научу тебя, как обратить ярость в вихрь ударов, которые не выдержит ни один враг. Твой крик будет оставлять после себя безмолвие смерти. Ты станешь Джайн Зар.
Бурей
Глава 3
Великого арлекина труппы, которая по совместительству была и хозяйкой «Звездного танца», звали Наэмонеш. Когда корабль отошел подальше от демонов, наводнивших Столбчатые пещеры, великий арлекин решила встретиться с лордом-фениксом. Они задумали собраться в находящемся в центре судна небольшом круглом зале, в котором кольцами стояли скамейки и кресла различных форм и происхождений. Грубые орочьи табуреты и холмики из фентарианских подушек располагались рядом с утонченными шезлонгами из искусственных миров и позолоченными человеческими тронами.
Когда Джайн Зар вошла в комнату, Наэмонеш уже была там вместе с несколькими арлекинами. Глава труппы сидела на простом постаменте из черного камня, находившемся за несколько рядов от центра зала, а ее товарищи разошлись по разным углам. Джайн Зар села рядом с Наэмонеш на мягкое кресло с высокой спинкой. Великий арлекин качнула головой, встала и двинулась к ковшеобразному сиденью напротив постамента.
Остальные участники труппы зашли внутрь и беспорядочно расселись по комнате — некоторые собрались группами, а другие же расположились в одиночестве. Без включенных голополей можно было рассмотреть рельефность и многоцветность их шутовских костюмов — дети Цегораха казались дисгармоничной бурей красок и рисунков. Некоторые арлекины приветственно поклонились лорду-фениксу, другие кратко кивнули, а несколько воинов проигнорировали присутствие легендарной Бури Тишины.
Джайн Зар видела, насколько непохожими на остальных казались последователи Смеющегося бога. Она знала об их секте больше, чем многие другие эльдары, но в целом эти откровения были лишь крупицами. Странные ритуалы, которые, по словам арлекинов, защищали их от Той-что-жаждет, были скрыты ото всех, как и прочие секреты детей Цегораха. Всем было известно, что артисты не носят спасительных камней, ведь, как они говорили, им не нужны «духовные тюрьмы», чтобы не пасть жертвой вечно голодного Великого Врага.
Поэтому сторонники Смеющегося бога казались ей пустыми. Однако что-то в них все еще теплилось, ведь они принадлежали к народу эльдаров и оттого обладали толикой психического дара, что эмпатически связывал их друг с другом. Так как арлекины не носили путеводных камней, их мысли и эмоции были сокрыты от Джайн Зар — затуманены и рассеяны, подобно их обликам, что расщеплялись голокостюмами всякий раз, когда исполнители пускались в пляс на поле боя.
Корабль напоминал своих обитателей: его круг бесконечности большую часть времени бездействовал, а все системы питала только энергия
В зал прибыл Шут Смерти, облаченный во все черное, за исключением костяных рисунков и гротескной маски-черепа. С напускной медлительностью он приближался к лорду-фениксу, осторожно ступая меж беспорядочно расставленных кресел. Шут встал перед ней и поклонился, закрыв своей ухмыляющейся маской вид на Наэмонеш. Он оставался в таком положении, не открывая взгляда от лица Джайн Зар.
— Я встречала смерть чаще, чем все вместе взятые в этой комнате, — произнесла лорд-феникс, не устрашившись мрачного вида исполнителя.
— Легко думать о безопасности тому, — злорадно начал Шут Смерти, — кто превратился в духа. Какое дело гордой Джайн Зар до смерти и боли, если ей нечего терять и нечего получить взамен?
— Не думай, что Цегорах спасет тебя от моего клинка.
Шут Смерти оставался недвижным, выражая неповиновение и насмешку. Легкое движение запястья, короткий удар Жай Моренна, известного как Клинок Разрушения, и голова арлекина слетела бы с плеч. Джайн Зар отогнала прочь подобные мысли, ведь она понимала, что ее проверяют на прочность — не Шут Смерти, а сама Наэмонеш.
Лорд-феникс медленно встала, обошла арлекина и уместилась на новом месте — витиевато изрезанной глыбе красного камня, которой придали различные перемежающиеся геометрические формы. Наэмонеш, чье лицо наполовину закрывал зеленый гребень сидящего впереди арлекина, одобрительно кивнула.
— Я слишком долго пробыла в этом мире, чтобы разгадывать загадки и играть в игры, пусть они и устроены служителями Смеющегося бога. Если вы не станете говорить прямо, то высадите меня при первой же возможности. Я не вправе тратить свое время на пустяки, ибо ужасная опасность должна быть отвращена.
— Я узрела свет Азуриана в тебе, когда ты прибыла в Столбчатые пещеры. Подумалось мне про задание, ниспосланное Владыкой Владык. Лорд-феникс разрезает паутину судьбы, так давайте же не беспокоиться об оборванных нитях. Мы не будем препятствовать желаниям Азуриана. Скажи мне, о Буря Тишины, что тебе до Ультве?
— Пламя и разрушенные судьбы. Война с другим искусственным миром, которая принесет погибель обоим и погасит надежду на наступление Раны Дандры.
— Какое дело Цегораху до твоей битвы? Смертные и демоны, осколки мертвых богов? Ничто не освободит твой род от Той-что-жаждет.
— Ты — часть нашего рода, и этого не изменят никакие сделки, которые ты заключила с Цегорахом. И, что еще важнее, мы обе сражаемся с Великим Врагом. Или же ваши маскарады преподают уроки остальным лишь ради предостережения?
Наэмонеш встала и зашагала меж кресел, на которых устроились ее товарищи по маскараду. Не отрывая взгляда от Джайн Зар, она промолвила:
— Мы ведем великую войну против Той-что-жаждет, начатую с тех самых пор, как Смеющийся бог ускользнул из ее лап накануне погибели нашего народа. Рана Дандра не спасет нашу расу, ибо нет спасения даже в смерти.