Джайна Праудмур: Приливы Войны
Шрифт:
Кольцо холодного воздуха окружило их. Теперь они двигались словно по грязи, и Джайна поразила четверых из них огненными шарами. Они моментально рухнули на землю. Второй взрыв тайной магии, почти не стоивший Джайне усилий, убил еще больше.
Осталось десять. Шесть из них боролись, четверо сильно пострадали. Вновь из пальцев Джайны возникло пламя, и все десять повалились на землю. Она послала еще один взрыв тайной магии.
Когда она, наконец, опустила руки, отбросив пряди белых волос с лица, все они упокоились. Все кроме одного. Его грудь вздымалась в такт его неровному дыханию, и он дергался в конвульсиях.
Джайна наклонилась и подняла осколок зеркала. Она
Он кашлял, красно-черная кровь струилась из его клыкастой пасти. Большая часть его тела была покрыта ожогами, доспехи расплавились прямо на его коже. Это наверняка было ужасно больно, думала Джайна.
Прекрасно.
Она склонилась над орком, приблизив свое лицо достаточно близко к его морде, чтобы чувствовать его зловонное дыхание, когда он хватал ртом воздух. Он посмотрел на нее, крошечные глаза расширились от страха. Страха перед Джайной Праудмур, другом орков, дипломатом.
– Твой народ – сборище жалких трусов, - прошипела она.
– Вы - бешеные собаки, которых надо уничтожить. Тебе плевать на пощаду? Значит, ты ее и не получишь. Хочешь резни? Прольется столько крови, на сколько Гаррош и не рассчитывал.
Затем, с диким криком она вонзила осколок зеркала в незащищенное место между орочьим латным воротником и наплечником. Кровь брызнула вверх, заливая ее руки, попадая ей на лицо.
Умирающий орк попытался откатиться, но она крепко держала его голову руками, заставляя смотреть на нее, в то время как жизнь с каждым ударом сердца покидала его. Когда орк, наконец, околел, она встала. Осколок разбитого зеркала она оставила в горле орка.
Джайна продолжила свое мрачное исследование того, что Орда оставила от Терамора. Оттого, что она увидела, холодная ярость лишь сильнее разгорелась в ней. Док полностью исчез. Как ни странно, она лучше чувствовала себя здесь, созерцая обломки, чем возле кратера, где...
Она моргнула. Сама того не желая, но чувствуя, что должна это сделать, Джайна развернулась и пошла туда, где стояла ее башня. Она чувствовала покалывание, сигнализировавшее о том, что сосредоточение тайной магии становится все сильнее. Весь город был накрыт его осадками, но она чувствовала, что приближается к источнику катастрофы. Биение ее сердца участилось, и она ускорила шаг. Джайна закрыла глаза, затем открыла их. Она не хотела заглядывать в кратер, но понимала, что должна решиться на это.
Он был столь прост и прекрасен - гладкий, светящийся фиолетовый шар, лучившийся тайной магией. Это казалось удивительным, но он уцелел во взрыве, превратившем город в пепел; лишь несколько царапин виднелись на его поверхности.
Калесгос не преувеличивал, говоря о мощи артефакта - и о том, подумала она с очередным наплывом горечи, сколько бед он может принести, попав в плохие руки. Она почти физически ощущала чистейшую энергию реликвии, находясь в непосредственной близости от нее. Ее волосы встали дыбом, и она почувствовала, как ее глаза напряглись на мгновение, а затем привыкли к напряжению; Джайна знала, что сейчас ее очи сияют сильнее прежнего. Она целенаправленно начала спускаться в кратер. Останков Ронина нигде не было видно. Оказалось, он преуспел в том, чтобы притянуть бомбу прямо туда, где он находился. Все, что осталось от Ронина - двое детей, скорбящая вдова, - если Вериса находилась достаточно далеко, чтобы выжить - да память о нем. При этой мысли Джайна почувствовала привкус горечи во рту. Он погиб, пытаясь спасти ее. Она сделает все, чтобы его смерть не была напрасной.
Джайна
Орда хотела войны. Она зашла слишком далеко, чтобы победить врага.
Орда хочет войны – и Джайна даст ее ей.
С превеликим удовольствием.
Глава 20
Наконец, у них стало получаться.
Раненая земля еще сотрясалась, и гневно сверкали молнии. Ветер все еще выл, и океан ревел над шаманами, прилагающими все свои силы день ото дня, чтобы излечить самую душу Азерота. И в этом деле у них назревал прогресс.
Иногда океан, казалось, успокаивался на несколько мгновений. Дождь временами прекращался, появлялись проблески синего неба, и эта передышка становилась все дольше и дольше. Землетрясения стихали, однажды их не было целых три дня кряду.
Члены Служителей Земли - Нобундо, Регар, Мулн Ярость Земли и многие другие - внимали каждому этому знаку. Как и с исцелением раненого тела, требовалось время, чтобы излечить Азерот. Но стихии, в итоге, должны были восстановиться - если о них будут долго, денно и нощно заботиться.
Тралл стоял крепко и надежно на дрожащей земле, укоренив себя в ней и вытягивая ее боль наружу. Он представлял себе свой дух в союзе с великим Духом Жизни, стремящимся ввысь, касающимся самого неба. Он вдыхал в легкие влажный от брызг воздух, очищал его и выдыхал его первозданным. Это был тяжёлый, до сих пор непрерывный труд. Но это было по-настоящему самым ценным и - о да - самым радостным делом, которым он когда-либо занимался в своей жизни.
Успокоившись, словно засыпающее испуганное дитя, земля перестала дрожать. Ветра сменили свои злые порывы на угрюмое дуновение. И дождь прекратился. Шаманы открыли глаза, вернувшись к простой физической действительности, и обменялись утомленными улыбками. Настало время для отдыха.
Сильная коричневая рука Аггры обвилась вокруг руки Тралла, сама она смотрела на него с одобрением и восхищением.
– Мой Го’эл из вихря стал скалой, - сказала она.
– Начиная с твоего возвращения, мы добились больших успехов.
Он сжал ее руку.
– Если я - скала, то ты - надёжная земля под ней, дорогая.
– Я - твоя половина, как и ты - моя, - ответила она.
– Мы будем, как стихии, что нуждаются друг в друге перед лицом испытаний. Камнем, ветром, водой - или огнем, - она подмигнула. Это Аггра подтолкнула Тралла к его судьбе, когда он подвел других шаманов. В ней не было никакой деликатности. Тралл был сердит в то время, но он повзрослел и осознал ее мудрость. После его прибытия обратно, они были неразлучны, они работали в паре, словно танцевали, наслаждаясь общением друг с другом в свободное время. Он вновь подумал о своих словах Джайне, и молча помолился тому, кто мог его услышать, чтобы она была столь же благословлена, как и он.