Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана
Шрифт:
– Это хорошее предложение, – согласился Темуджин.
Субудей шевельнулся и, посмотрев на хана, спросил:
– Это правда, что у нас мало денег для строительства? И что мастеров приходится заставлять работать силой?
– Правда, Субудей, – хмуро ответил Темуджин.
– А зачем мы должны платить мастерам? – хитро прищурив единственный глаз, поинтересовался Субудей.
– Я и так им почти ничего не плачу, – не понял Темуджин.
Субудей недовольно махнул рукой:
– Многие нойоны хотят жить в
Темуджин подумал и усмехнулся:
– Хитёр, Субудей-богатур, хитёр, – и с улыбкой посмотрел на командующего. – Что бы я без вас делал. Хороший совет. Я его принимаю. Пусть нойоны строят за свой счет, но по нашим планам. Я распоряжусь, чтобы не теснились и следующие улицы были широкими. Но центр останется таким, какой он есть. Ломать ничего не будем.
– Верь Хасару, – неожиданно добавил Субудей.
Темуджин упрямо склонил голову и негромко сказал:
– Очевидно, назревают какие-то события, а я их не вижу, будто ослеп? – и, взглянув на Чиркудая, спросил:
– А что скажет Джебе?
– Верь Хасару, – коротко ответил Чиркудай.
Темуджин удивился:
– Если так говоришь ты, тот, кого Хасар когда-то хотел убить!..
– Сейчас другие времена, – сказал Чиркудай.
Темуджин понимающе покивал головой:
– Очевидно, я что-то просмотрел, – негромко сказал он и махнул рукой: – Все свободны.
Командующие чинно встали и вышли из большого дома, построенного для совещаний.
– Не люблю я эти дома, – буркнул Джелме, выбираясь на узкую улочку.
– Мне тоже больше нравиться юрта, – поддержал его Тохучар.
– Нам всем милее юрты, – сделал заключение Бельгутей и искоса взглянул на Субудея: – Спасибо, Субудей-богатур. Ты хорошо сказал, про брата. Мне нельзя было этого говорить. Он бы взбесился.
Тохучар хищно усмехнулся и почти прорычал с ненавистью:
– Наш общий враг – Теб-Тенгри...
Джелме и Бельгутей поёжились, как от холода. Они боялись колдуна. Субудей с Чиркудаем промолчали.
К осени нойоны стали строить дома для себя и своих ближних на свои средства. В двух верстах от города стояли двенадцать куреней, в которых жили нукеры со своими семьями и некоторые мастеровые. Каракорум рос.
Между домами нойонов стали вырастать небольшие ламаистские храмы, христианские церквушки, мусульманские мечети и даже было начато строительство иудейской синагоги. Торговая площадь между центром города и домами нойонов уже не пустовала ни днем, ни ночью. Тысячи людей, соблазненные дешёвыми шкурками зверей, кедровыми орехами, соленой рыбой и другими монгольскими товарами, приезжали и уезжали ежедневно. Стали появляться кидани и иудеи, невесть откуда узнавшие о торговых площадях города.
На
– Я никого больше не буду принуждать к постоянному жительству в Каракоруме, – весело добавил Темуджин, и внезапно помрачнев, перешел на хозяйственные проблемы. Обговорив обо всем, он распустил командиров, оставив, как обычно, своих ближних.
Помолчав, оглядел командующих и сказал:
– Теб-Тенгри настаивает, чтобы я брал мзду с молельных домов других религий, непохожих на нашу, тёмно-синюю веру Бон. Что вы мне на это скажете?
Бельгутей неодобрительно покачал головой, но промолчал. За всех сказал мудрый Субудей:
– К нам приезжают разные люди. Они едут в неизвестные края. Они боятся. Купцы принадлежат к чужим племенам, с разными верами. И вдруг, попав в Каракорум, они видят свой молельный дом, где могут поговорить со своим Богом! Об этом купцы расскажут другим, и к нам станет ездить больше людей, не боясь оказаться без душевной поддержки.
– Ты как всегда прав, – усмехнулся Темуджин, – кроме одного – я не буду требовать ни с одного молельного дома денег, кроме, иудейского. И в этом вы меня переубедить не сможете, – он косо посмотрел на своих соратников и продолжил: – Не хотел я об этом говорить, но вы должны знать одну тайну, которая передается уже много поколений от одного Борджигида к другому.
Бельгутей встрепенулся и хотел что-то сказать, но Темуджин остановил его движением руки:
– Ты об этом не знаешь, брат. Отец не успел тебе ничего рассказать перед тем, как его отравили белые араты. А мне успел, – Темуджин помолчал, собираясь с мыслями:
– Я не рассказывал эту историю и тебе, Джучи, – он взглянул на сына. – Не знаю почему. Твой дед рассказал мне её в девять лет. Очевидно, подозревал, что его не выберут ханом, и он ничего не успеет, – Темуджин на мгновение задумался:
– Я вам верю. И сейчас эта тайна должна стать нашей общей, а не только легендой Борджигидов, потому что вы все мне как родные, и вы все монголы, как я.
Много лет назад Борджигидов не было в Монголии. Да, да! Мы пришли с запада. Оттуда, где солнце прячется в последнее море. Наши предки бежали от иудеев, захвативших страну, в которой жили Борджигиды.
Я не знаю, сумели или нет вырваться из рабства оставшиеся на той родине люди. И хочу это узнать. Вы мне в этом поможете. Ну, а пока я буду брать с иудейского молельного дома дань, так же как с купцов, торгующих на базаре.
– Да, брат, – задумчиво проговорил Бельгутей. – Я не слышал этой истории. Но я верю нашему отцу. Как плохо, что он не может рассказать об этом сейчас сам!..
– Значит, эта история про Алан-Гоа, про пятнистую лань и серого волка – правда? – задумчиво спросил Чиркудай.