Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана
Шрифт:
– Кислое, – скривился Тохучар. Но выпил вместе со всеми.
Они не захмелели. Слишком страшное дело совершили. Джелме и Бельгутей сидели словно мышки.
– Что притихли? – неприязненно буркнул Субудей, посмотрев на богатырей, прислушиваясь к звукам, за стенкой юрты. А звуков почти никаких не было. Курень Темуджина будто вымер.
– Испугались мести колдуна, – пробурчал Чиркудай.
Заглянул ещё один тысячник, молча положил на маленький столик фрукты и китайский рис. Пришедший командир всё понимал, это было видно по его лицу, и тоже
И Темуджин не высовывался из своей геры, и никого к ним не присылал.
А когда стемнело, в юрту с опаской вошла Сочигель. Женщинам вообще запрещалось заходить в совещательную геру. Она это знала, и всё же нарушила этот приказ. Увидев китаянку, облегченно вздохнула.
Чиркудаю стало приятно оттого, что его женщина оказалась такой храброй.
– Где Анвар? – негромко спросил он.
Сочигель осмотрелась в полумраке и так же негромко ответила:
– Он в городе с Хоахчин. Двадцать нукеров сидят в нашем дворе и жгут костры. И у Тохучара во дворе сидят два десятка нукеров, – сообщила Сочигель, взглянув на Тохучара. Тот благодарно кивнул ей головой.
Чиркудай облегченно вздохнул.
– Что там слышно? – не утерпел Субудей. – Как люди – не собираются нас наказать?
– Священники и купцы говорят, что вы поступили правильно, – быстро ответила Сочигель. – А братья колдуна бегают по улицам и кричат, что за посланника Неба нужно отомстить. Однако от них жители убегают. Наверное, боятся...
– Он там всем надоел, – усмехнулся Тохучар и, подумав, добавил: – Им нужно бегать не по Каракоруму, а по куреням.
Субудей согласился:
– Да... Все, кто ему поклоняется, живет по старому, а в городе совсем другой народ.
Неожиданно дверной полог заколыхался, и в юрту нырнул Хасар. Командиры узнали его в желтом свете китайского фонаря. Хасар встал у дверей, окинул всех напряженным взглядом и, шагнув к Чиркудаю, вынул из-за пояса кинжал в ножнах, на которых заискрились драгоценные камни. Слегка поклонившись, он протянул кинжал Чиркудаю:
– Он твой, – поколебавшись, негромко добавил: – Кто старое помянет – тому глаз вон.
Чиркудай поколебался, но взял оружие у бывшего врага. Хасар обрадовался, что подарок принят, засуетился, и вытащил из-за пазухи золотые броши, принявшись их раздавать всем, в том числе китаянке и Сочигель. Потоптавшись у входа, Хасар с трудом вымолвил:
– Я был не прав. Вы лучшие друзья Темуджина. А я – его брат. Поэтому теперь я ваш друг.
Но ему никто не ответил. Хасар постоял в нерешительности, понимающе вздохнул и вышел.
– По-моему, шума не будет, – хрипло проговорил Субудей. – На нас никто не осмелится напасть.
– Тогда, мы пойдем? – засуетился Джелме, подталкивая размякшего от вина Бельгутея.
– Никуда вы не пойдете! – приказным голосом бросил Субудей. – Сейчас будем думать, что делать с телом колдуна.
– А что тут думать! – удивился Джелме. – Завтра похороним – и
– Нет не всё! – зло, будто плюнул, сказал Субудей. – Все, кто на него молится, захочет нашей крови!
– Вместо вина, – с ехидной усмешкой добавил Тохучар.
Джелме замер, испуганно посмотрел на Тохучара, на Субудея, на Чиркудая и тяжело упал на кошмы. Он понял, что попал в страшную передрягу: казнь колдуна – не окончание дела.
– Что же делать? – испуганно спросил Джелме, после долгого молчания.
– Думать, – опять сказал Субудей. И все притихли.
Через полчаса зашевелилась китаянка. Посмотрев на Субудея, она неожиданно сказала тонким голоском с сильным киданьским акцентом:
– Мне нада идти к Виликий хана.
Субудей внимательно посмотрел на неё и, скривив изуродованное лицо в улыбке, кивнул головой:
– Иди.
– Я пойду с ней, – неожиданно предложила Сочигель.
Субудей посмотрел на молчаливого Чиркудая и согласно кивнул головой:
– Правильно. Идите вдвоем.
Китаянка и Сочигель бесшумно выскользнули из юрты.
– Ты думаешь, Темуджин что-нибудь предложит? – поинтересовался Тохучар.
– Может, и нет. Но мы ему что-то предложим, – загадочно ответил Субудей.
Тохучар посмотрел на друга и неопределенно передёрнул плечами.
Ждали долго. Бельгутей и Джелме стали посапывать, лежа у стены. Наступила уже середина ночи, когда послышались лёгкие шаги. Все насторожились, хотя знали, что караул не подпустит к юрте чужих. Дверной полог зашевелился, и в геру нырнула Сочигель, а за ней китаянка. Чиркудай заметил, что глаза его женщины возбужденно блестят, отражая желтый свет язычка пламени от фитиля.
– Темуджин просил вас к нему прийти, – негромко произнесла Сочигель.
– А он где? – поинтересовался проснувшийся Джелме.
– Ушел в степь.
Субудей удовлетворенно покивал головой:
– Хан правильно поступает, – закряхтев, он поднялся, бросив всем, как приказ: – Идемте!
Чиркудай с Тохучаром сразу вскочили на ноги, а Джелме с Бельгутеем лишь завозились на кошмах, не думая вставать.
– И вы тоже, – хмуро сказал Субудей, посмотрев на богатырей.
Его брат и брат Темуджина медленно поднялись и нехотя пошли следом.
Они крадучись обошли юрту, чтобы не встретится с караулом и, стараясь не топать, пошли за женщинами в темноту. В пятистах шагах от куреня, Сочигель тихо позвала:
– Темуджин...
– Я здесь, – донесся глухой голос хана.
Командиры повернули и натолкнулись на огромный валун, лежащий с древних времен в степи. Правитель Монголии сидел на камне, зябко обхватив руками колени. Ночь была безлунная и прохладная, всё небо затянуло облаками.
– Прячемся, как воры, – хмыкнул Темуджин, поднимаясь с камня, разминая затекшие ноги: – Будто я не Великий хан.
Субудей кашлянул и негромко спросил:
– Ты помнишь, что говорил Ляо Шу про правителей?