Джед и кафе
Шрифт:
Сегодня мне было и правда очень приятно. Я хорошо провёл время вместе с Ричардом. Я не чувствовал себя лишним, ненужным. Я был, словно, в своей тарелке.
Ричард Стэнфорд. Он напомнил о Джи. Как же Джи там поживает? Может, до сих пор пытается мне дозвониться. Жаль, телефон уже разрядился. А, может, и к лучшему.
Ричард говорил про лапу смерти. Мою лапу смерти. Кажется, это было уже не со мной. Хотя, прошло так мало времени с момента моего уезда.
Поинт-Сквер.
Я усаживаюсь в позе лотоса. Очень холодная ночь. Мои зубы начинают щёлкать. Я дрожу всеми своими суставами.
Высокий человек с прямым носом и пристальным взглядом сказал, что
А что, если и я могу измениться? Стать совершенно другим человеком. Ведь сейчас у меня появилась хоть какая-то цель. Но ведь у меня нет ни денег, ни жилья, ни работы. У меня даже нет документов. Ведь тогда, стоя на мосту, я убил Кристиана. Я выкинул документы, подтверждающие его личность.
Не могу отойти от приятных впечатлений с Ричардом. Я подумал, вот бы так всегда было. Все люди были бы так дружны друг с другом. Пусть вся эта грязь жизни останется, но люди будут более близки. Тут я вспомнил ту проститутку, которой отдал все свои деньги. Ведь она могла быть не виновата в своей участи. Ей просто нужны деньги, поэтому она так и опустилась. Никогда не знаешь, что будет с тобой завтра. Хорошая женщина, машина, работа. Из жизни я понял, что нельзя всё делать напоказ. Ведь в один день это можно легко потерять.
Капля на мою голову. Затем вторая.
Дождя только мне и не хватало.
Я закрываю глаза. Мне так одиноко. После разговора с Ричардом я осознал это. Я отстегнул всё прошлое Кристиана. Но зачем, я не знаю и сам. Просто я больше не мог жить в своей зоне комфорта. Мне срочно нужно было что-то менять.
Дождь хлещет на меня своими ледяными каплями. Так, что уже невозможно тут сидеть. Я пытаюсь найти ночлег. Все магазины закрыты. Уже очень поздно. Прохожу подворотню за подворотней.
Страшна не жизнь. Страшно, что в тебе не нуждаются.
Я сильно промок. Ещё и холодный ветер обдувал меня насквозь. Мои руки трясутся как в лихорадке. Простоял пару минут под навесом магазина пончиков. Зачем такой маленький навес от дождя? Я уверен, он не закроет толстяков, которые приходят сюда за сладостями. Сплошная нелогичность.
Хотелось бы где-то прилечь. Вот я и иду куда-то вдаль снова. Но куда, не знаю сам.
Почему я так переживаю из-за смысла существования? Я мог бы жить как другие. Каждый день одно и тоже. Работа. Дом. Работа. Дом. Вечеринка на выходных. Живёшь на автомате, делаешь все вещи, ни о чём не думая. Удовлетворяешь свои мелкие потребности, в основном, покупая всякий бесполезный хлам, и считаешь, что он сделает тебя счастливым. Я долгое время тратил жизнь в никуда. Столько дней пролетело насквозь меня. Я и не пытался их ухватить. Когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что там совсем ничего нет. И мне так страшно. Перед смертью я буду так жалеть, что не делал того, чего хотел. Нужно было брать от жизни всё, как делала Лори. Не хочу её вспоминать. Она хотела успеть сделать как можно больше всего в жизни. Словно, жизнь, это зарабатывание каких-либо очков. Джи стремился к тому, что было ему дорого. У него был свой круг близких людей и интересов, и он получал в нём столько удовольствия. Я же не мог создать себе подобный искусственный мир. Я буду очень жалеть перед смертью, что так ничего и не сделал. И от этого мне паршиво. Но ведь подумать, ещё не поздно. Мне 27. Это не конец. Пусть далеко и не начало.
Самое время что-то менять. Говорю так, как будто всё это так просто. Нет. Но я сделал первые шаги.
Дорожный мост, связывающий город и автостраду. Я решаю немного пробежаться, чтобы спрятаться под ним.
– Ещё один - услышал я голос, когда оказался под мостом.
– Откуда вас столько берётся?
Я стал щуриться сквозь темноту, чтобы увидеть того, кто голосил.
Удивлению моему не было предела. Ободранные, грязные и вонючие. Бедные люди были здесь повсюду, и так же, как и я, искали спасение от дождя.
Вот она, оборотная сторона жизни столь красивого и могучего города. Все эти красивые вывески, лозунги про свободную жизнь молчат об этом.
– Я тебя не знаю - сказал какой то голос рядом со мной.
– Ты не из ребят Карла.
Я и понятия не имел, о чём он говорит. Обнищавшие люди бывают ещё более жестокими, от своего невежества и непонимания. Им кажется, что весь мир против них, не замечая его светлые стороны. В этом нет их вины. В отличие от меня, они не выбирали такую жизнь. Здесь были совсем маленькие дети. Кто-то громко плакал на руках у матери. Одежда у людей было настолько ужасной, что мне сделалось дурно. О чём все они думают? Радуются, что прожили ещё один день? Что у всех у них на уме? Ведь никто не думал о такой участи. Многие хотели прожить хорошую жизнь. И какое же будущее будет у этих детей? И есть ли оно.
Я продрог от дождя. От этого меня стало лихорадить.
Перед глазами всё плыло. Ещё и ветер был очёнь сильным. Он продувал меня как флаг.
Мои руки трясутся. Потираю их друг о друга.
Все они уже привыкли к такой участи. Никто не обращает внимания на такую холодную ночь. А для меня это в новизну.
– Чужак - говорили они где-то поблизости.
Это была своеобразная социальная группа, в которой люди отдавали друг другу последнее одеяло, делились последним яблоком. И всё же, даже здесь царила злость, эгоизм, ненависть, как и в любом другом обществе людей; эти животные поведения присутствуют в нас везде и всегда пока мы есть.
Но здесь были другие ценности. И это объединяло людей, которые ценили каждую мелочь. Здесь, под мостом, ночью, голодные и униженные жизнью, они были очень близки друг к другу. Ведь у них была общая цель. Жить.
Я наблюдал, пока сознание не стало мутнеть. Я замерзал и простыл. Помню только, что мне было слишком не по себе.
И вот я вижу перед собой мальчишку. Он держит в руках кружку. Он неуверенно подходит ко мне, всё время оглядываясь назад. Там, вдалеке, сидит старуха, вероятно, его бабушка, и каждый раз на его недоумевающий взгляд, утвердительно кивает головой.
Мальчишка протягивает кружку. И я беру её и пробую. Горячий.
Кофе немного согревает меня. И я слегка улыбнулся, отдав кружку мальчишке. Он ломанулся обратно к бабушке, что-то пища своим тоненьким голоском.
Несколько минут я просидел в спокойствии. А затем меня снова стало ломать. Всё моё тело знобило.
– Он даже не из ребят Карла - продолжал говорить мужской голос особой грубости.
– Он не принёс нам ни цента. А за всё здесь нужно платить. Даже за то, чтобы не намокнуть.
Я понял, что слова эти были адресованы мне. Бедняки недоверчиво смотрели на меня. Они видели во мне чужака и не собирались принимать в свою социальную общину. Несмотря на то, что это был самый низший уровень, слой населения, где были все падшие люди. Но даже и сюда было не так просто попасть. Здесь были свои требования. И я понял, что должен был сначала попросить крышу над головой...
Удар. Я упал.
– Проваливай отсюда.
– Кричал мне всё тот же грубый голос.
Но я не держу зла. Совсем.