Джед и кафе

Никель Энхарт

Мужчина, что был в моей камере, проснулся.

– Что уже?
– заворчал он.
– Даже завтрак не дадут?

– Вставай! Без лишних разговоров.
– Сказал полицейский очень строго.

– Ну, вот, мы даже не успели подружиться - говорит мужчина, обращаясь ко мне.
– Сейчас из меня выпустят все соки. Не знаю, куда я попаду потом. Какая тюрьма светит мне. Было бы здорово, если бы рядом с домом.

И он засмеялся, покидая эту опустошённую камеру. За всё это время, что он был здесь, я ни разу не взглянул на него. И я решил,

что теперь нет смысла смотреть ему в лицо в эту последнюю минуту. Ведь мы больше никогда не увидимся.

– С тобой мы позже разберёмся - Сказал полицейский, бросив взгляд на меня.
– Сейчас у нас просто завал в отделе. Столько различных дел.

И так я остался совсем один.

Через пару часов принесли завтрак. Я живо набросился на него, потому что больше не мог удерживать в себе этот дикий голод.

Просидев пару часов на холодном полу, я вновь начал упражняться. Это придавало мне силы. Сердце снова было не остановить.

После упражнений гудела голова. Сам же я ходил несколько минут словно пьяный. Вокруг всё было смазано и расплывчато.

Я прошёлся до одного края стены, затем до другого.

Если так ходить и молчать одному, то можно просто сойти с ума. Я начал считать до ста, затем обратно. И так ещё несколько раз. Голова разгуделась. Сейчас бы не мешала таблетка.

Почему Пандора мне звонила? Просто поболтать? Как она говорила. Или же что-то другое? Я тогда совсем не захотел с ней говорить. Люди никогда не говорят то, что действительно хотели сказать. Может быть, она одумалась? Ведь все девушки хотят чего-то необычного, чего-то нереального от жизни, не понимая, что реальность это система, в которой есть только то, что в ней есть.

Боже, ни одна женщина в моей жизни, не захотела понять меня, не захотела принять меня таким, какой я есть. Все эти люди, если их что-то не устраивало, старались скорее попрощаться со мной.

Сажусь на знакомый родной пол. Мрачные стены начинают тускнеть. Уже вечер. Тут было так тихо, и эта тишина отдавала безмолвным отчаяньем.

Я стал играть сам с собой в слова. Но это быстро надоело.

Затем я стал говорить все слова наоборот. Говорят, это хорошая профилактика от Альцгеймера. Как бы этот друг не навестил меня в старости.

Затем я устал работать головой, и просто сидел, глядя, как ничего не происходит в маленьком окошке. Оно было единственной связью с жизнью. Тогда, по ту сторону этого окна, казалось, что жизнь лишена смысла, теперь же, когда я потерял его пространство, казалось, что всё могло быть осуществимым. Нужно лишь только снова обрести его.

Наступило утро.

Я проснулся, потому что по ту сторону решётки происходила суета.

Полицейские проходили мимо меня, провожая преступников по своим новым местам жительств.

– Поймали всю шайку - говорит один человек в форме, обращаясь к другому.
– Пытались ограбить банк.

Другой в ответ усмехнулся.

Шаги больно отдавались в моей голове. Сквозь это молчание,

я начинал пугаться любого шума.

– Держи свой завтрак.
– Кто-то кинул мне вонючую похлёбку.

Я не мог притронуться к еде. Меня воротило от всего. Мне казалось, я задыхаюсь от этого тухлого воздуха, от которого нельзя было деться. Он сдавливал мои лёгкие, что мне становилось так душно, так неприятно. Я не мог насытиться кислородом.

Противясь, я сидел, заражённый окисшей атмосферой. Через пару минут всех арестованных рассадили по клеткам, и шаги прекратились.

– Эй, Джек - перекрикивались схваченные - Ты здесь.

– Да.
– отвечал голос.
– Здорово же мы обломались.

– А ну молчать!
– Крикнул полицейский, стуча дубинкой по решётке. Я был так рад, что услышал чью-то речь.

Голоса смокли, чтобы через пару минут превратиться в едва слышимые перешёптывания.

Я сидел, пытаясь уловить хоть одно знакомое слово из этих звуков.

Закрываю глаза.

Не знаю, сколько сейчас времени. Да и стоит ли знать?

– Мистер Блейк?
– Послышалось за решёткой. Полицейские снова ходили среди пленных, чтобы найти кого-то.

– Мистер Блейк!
– закричал полицейский.

– Где он?
– спросил другой.

– Не знаю. Новенький. Не успели разглядеть ещё.

Я поворачиваюсь на другой бок. Быстрее бы нашли своего "Блейка" и проваливали отсюда.

Они медленно проходят мимо тюремных камер. Шаг за шагом отдаётся в моей голове.

Наконец, шаги останавливаются возле моей камеры.

– Эй!
– Закричал полицейский - Ты, что, оглох?

– Я?
– Удивлённый, я открываю глаза.

– Нет, ты.
– Закричал полицейский.
– А, ну, живо поднимайся. Мы уже несколько минут зовём тебя.

– Вы звали какого-то мистера Блейка - говорю я.

Они засмеялись.

– Ты совсем с катушек слетел? Ты и есть мистер Блейк.

– Это какая-то ошибка - говорю я.
– Вы не за того меня приняли.

– Нет, это ты не за тех нас принимаешь - говорит полицейский.
– Мы не в игры пришли с тобой играть.

Я поднимаюсь, не понимая, в чём, собственно, дело.

Решётка открывается. Я вижу два злобных взгляда, глядящих на меня из под полицейских фуражек. Эти двое ведут меня по тёмному коридору куда-то вдаль.

Когда темнота исчезает, передо мной открывается дверь. Затем пустая комната. Стул, на который меня грубо толкают. Стол, на который я опираюсь.

Эти двое уходят, хлопнув за собой дверью.

Некоторое мгновение я сижу в одиночестве.

На стене тикают часы, каждой секундой прессуя мой слух. Тик-так-тик-так-тик-так. И так без конца и без края. Тягучее ощущение непрерывности времени. Даже если меня смешают с грязью, даже если загонят меня в угол, где нет ничего, я не скроюсь от времени. Оно повсюду. Давит, давит на моё существование своим присутствием.