Джек Бестелесный

Мэй Джулиан

— Чудесно! — Джеррит Ван Вик, сияя улыбкой, попросил налить ему еще супа. Большую часть форели съел тоже он. — А что нас ждет на второе, мадам?

— Рыба, конечно! — воскликнул Ранчар, вскакивая со стула. — Гордость островов! Я помогу бестемор Инге…

«Гордость островов» оказалась незатейливым на вид блюдом: обвалянная в хлебных крошках запеченная треска, обсыпанная стружками рейнеторска — козьего сыра. Ели ее под густым сметанным соусом. Джеррит пришел в неистовый восторг, как, впрочем, и другие, так что съедено было все до последней крошки. Затем последовал салат из латука, помидоров, огурцов и цветной капусты, слегка политый майонезом

и зеленеющий мелко нарезанным укропом.

Ранчар принес новый кувшин пива, а Олянна помогла подать десерт — домашнее печенье с морошкой, похожей на мелкую малину, ягодой, которую собирали на болотах. Угощение дополнили взбитые сливки.

Когда и от десерта ничего не осталось, старая дама поднялась и посмотрела на них с улыбкой, в которой доброжелательность чуть-чуть мешалась с упреком.

— А теперь я вас оставлю: беседуйте на здоровье. В гостиной есть кофе, пирожки, коньяк и ликеры. Я пойду навестить свою старую подругу и вернусь не скоро. Посуду оставьте. Я обзавелась новой ионной мойкой и мигом ее перемою, когда вернусь вечером.

Они все встали, а Ранчар сказал:

— Tuscn takk for maten, Bestemor! note 24 Этот обед мы будем помнить до конца жизни!

— Да, — грустно сказала Инга Йохансен, — думаю, будете.

С этими, словами она ушла, а они все снова сели.

Долгое молчание прервала Олянна:

— Вполне вероятно, что она могла уловить наши намерения.

— Она нас не выдаст? — спросила Анна, и ее лицо побелело в солнечном свете.

— Никогда! — вскричал Ранчар.

Note24

Тысяча благодарностей за угощение, бабушка! (норв .)

— Но она не одобряет, — заметила Анна.

Хироси Кодама отпил пива, поставил кружку на стол и уставился в ее пенные глубины.

— Она принадлежит к старшему поколению, к тем, кто помнит политический хаос, всемирную нужду и страхи, господствовавшие на Земле перед Вторжением. Для нее появление Галактического Содружества было чудом, которое спасло мир от его глупой гордыни и алчности… а может быть, и от ядерной гибели… Среди нас только Анна да, пожалуй, Оуэн соприкоснулись с тем временем, когда оперантов травили, энергетические ресурсы истощались, а воздух, вода и земля были настолько загрязнены всякими отходами человечества, что казалось, им уже никогда не стать чистыми. Вспомните тот день в две тысяча тринадцатом году, когда множество звездолетов внезапно повисло над всеми крупнейшими городами земного шара и было объявлено, что кошмару пришел конец, что они явились вмешаться и принять нас в свою галактическую цивилизацию.

— Я помню, — прошептал Оуэн. Он наклонил голову, как и Анна. Благодаря омоложению они выглядели не старше своих молодых товарищей, но их умственный настрой, опирающийся на неизгладимые воспоминания и опыт, неизменно выдавал в них старших годами.

— Вторжение, — продолжал Хироси, — сразу же принесло мир и немедленное разрешение всех наших экологических и экономических проблем. Вы двое, возможно, принадлежали к очень немногим, кто усомнился в наступлении Золотого Века еще тогда. Малочисленность нашей группы свидетельствует, что большинство людей все еще думает так же, как фру Йохансен: путь Галактического Содружества и его Единство — наилучший выход для нас, другого вообще нет. Если мы, бунтовщики, попытаемся

повести нашу расу в ином направлении, нам необходимо все как следует обдумать. А если правы они? Вдруг мы ошибаемся? Может быть, наша точка зрения — это всего лишь мнение гордой элиты, а не подавляющего большинства?..

— У меня никогда никаких сомнений не возникало, — сказала Анна, глядя прямо в глаза Хироси.

Но Оуэн посмотрел на фиорд, где по зеркалу глубоких «од скользили яхточки.

— А у меня возникали.

— Если нам удастся задуманное, — сказал Ранчар Гатен, — то, значит, большинство согласно с нами.

Корделия Варшава невесело усмехнулась.

— Речь прямодушного закаленного космического волка! Но социальные изменения — вещь сложная. Иногда люди не знают, что для них лучше. Их необходимо вести, просвещать. И даже принуждать к правильным поступкам, если общее благо приходит в противоречие с их личными эгоистическими интересами.

— Экзотики выбрали лидерами нас, оперантов, — объявил Джеррит Ван Вик. — И нам нужно добиваться согласия оперантов, а не нормальных людей.

— Выбрали временно, — возразила Олянна. — Операнты все еще составляют ничтожный процент человеческой расы, хотя их и становится все больше. И вам известно, что в число сознаний, необходимых для обретения Единства через слияние, входят и нормальные люди, а не одни мы. Когда мы сольемся в Единстве, что бы это ни означало, восставать будет поздно. Мы… каким-то образом мы будем поглощены структурой сознания экзотиков. Станем едины с лилмиками, и крондаками, и полтроянцами, и гии…

— И с симбиари, — добавил Уилл. — С этими самодовольными зелеными жабами.

Некоторое время они сидели молча. Как ни сияло солнце, воздух оставался прохладным. Когда сгустятся сумерки, будет удивительно приятно затопить печку!

Наконец Оуэн поднялся на ноги.

— Нет, нельзя допустить подчинения человечества сознаниям экзотических рас! Вначале, сразу после Вторжения, нас ослепили положительные стороны Галактического Содружества. Иначе и быть не могло. Но после сорока лет Попечительства хотя бы некоторые из нас поняли, что мы заплатили слишком высокую цену. А для нас, оперантов, она станет еще выше, если мы ничего не предпримем… Пойдемте! Выпьем кофе и займемся наконец делом.

12

Конкорд, столица Конфедерации Землян, Земля

28 августа 2051

Они могли бы воспользоваться подземкой и добраться до места менее чем за пять минут, но Поль предложил пройтись пешком через освеженные дождем сады столицы. Надо было кое-что обсудить теперь же, не откладывая, и оба они не хотели сидеть в кабинете Поля, выслушивая соболезнования Такера Барнса и Колетт Рой по поводу постигшей семью двойной трагедии. Даже тройной, если добавить жуткую смерть Бретта.

— В отеле тебе было удобно? — спросил Поль.

— Настолько удобно, насколько это возможно для арестованного, — ответил Марк без всякого выражения. — Магистрат проявил большую доброту, поручив надзор за мной друзьям семьи.

— Да, профессиональная любезность. И доктор Рой с профессором Барнсом с радостью взяли на себя ответственность, чтобы избавить тебя от пребывания в экзотическом центре предварительного заключения. Однако у этой любезности есть предел.

— Я понимаю, папа.

Они спустились по пологим ступенькам Североамериканской башни и пошли через площадь Канады.