Джек и Джилл
Шрифт:
— Ну и рукастая же ты, дочка! Не зря я тебя обучала; впрочем, перехвалю еще!.. Нынче у тебя вышли самые красивые пироги, и мне уже не терпится их попробовать; надеюсь, они хорошо пропекутся; сдается мне, так и будет.
— А можно мне сделать из остатков теста птичек или кроликов? Я очень люблю лепить, и братьям такое печенье понравится.
Она принялась было за эту приятную для себя работу, и у нее даже начала уже получаться симпатичная птичка, очень похожая на ту, которую однажды вылепил при ней из глины Ральф, чтобы развлечь приунывшую Джилл, но тут миссис Грант недовольно произнесла:
— Нет, дорогая, нам с тобой, знаешь ли, не до всякой там ерунды. Времени до обеда всего ничего. Беги-ка скорей в подвал за морковкой и свеклой.
Бедная Мэри грустно вздохнула над неосуществившимся
С наступлением полудня муки ее сполна окупились тем удовольствием, с которым проголодавшийся мистер Грант уписывал свой обед, «не только великолепный на вкус, но и неописуемо красивый», как изволил о нем выразиться глава семейства. Ведь даже простому и довольно невзрачному блюду Мэри сумела придать привлекательный вид, разложив на тарелке, чередуя друг с другом, вареные свеклу, морковку, турнепс и картофель, а тушеное мясо изящно прикрыв листиком капусты.
«Ну, теперь отдохну с часок, почитаю интересную книжку, затем пройдусь немножко граблями по своему садику, а потом сбегаю в город повидаться с Молли и купить в магазине семян», — подумала было девочка, заканчивая вытирать вымытую после обеда посуду.
— Если ты уже справилась с мытьем, займись этим, — сказала миссис Грант, указывая на гору носков, которые следовало просмотреть, чтобы отложить те из них, которые нуждались в починке. — Ну а попозже я покажу тебе, как штопать скатерти. Терпеть не могу откладывать дела на понедельник, — добавила она, так как очень гордилась тем, что никогда не теряла времени попусту на дневной отдых, предпочитая после обеда заняться шитьем.
— Хорошо, мама, — покорно кивнула дочь и начала медленно подниматься по лестнице наверх, размышляя о том, что могла бы рассчитывать в субботу хотя бы на пару часов отдыха после тяжелой учебной недели. Войдя к себе в комнату, Мэри кинула взгляд на зеркало и увидела в нем довольно несимпатичную девочку, с опущенными уголками рта и глубокой складкой между бровями, придававшими ее лицу грустное выражение.
— Нет, Мэри, ты не должна быть такой, — с осуждением проговорила она своему отражению, и оно, как по волшебству, изменилось. Складки на лбу разгладились, глаза весело засияли, уголки губ чуть вздернулись в полуулыбке — теперь на Мэри снова смотрела та самая привлекательная девушка, какой все и привыкли ее видеть. — Никогда больше не позволю себе становиться столь безобразно сердитой. Подумаешь, не получается сделать то, что хотела! Подметать, печь и штопать — явно гораздо приятнее, чем когда тебя захватывают в плен, как бедную Ревекку в «Айвенго», [83] а потом обвиняют в колдовстве и привязывают к столбу, чтобы сжечь. Не стану больше завидовать ни Ревекке, ни ее великолепным кудрям, ни романтическим временам, — покосилась она на недавно прочитанный роман Вальтера Скотта. — Надо жить своей, а не придуманной жизнью.
83
Ревекка — девушка-еврейка, персонаж знаменитого романа «Айвенго» (1819), ставшего классикой приключенческой литературы, принадлежащего перу всемирно известного шотландского писателя, основоположника жанра исторического романа, сэра Вальтера Скотта (1771–1832).
Девочка улыбнулась, и из зеркала на нее снова посмотрело милое личико той, кто всегда была для нее самым близким другом. Затем Мэри переоделась со свойственной для себя тщательностью, снова погляделась
Полчаса спустя она так споро и радостно принялась за огромную груду носков, будто для нее не существовало работы приятней, и с каждой законченной парой лицо ее становилось все светлее. При этом она время от времени посматривала то на часы, то на окно, и миссис Грант, хорошо понимая, о чем думает ее дочь, постаралась справиться со скатертями в основном сама. Ведь, несмотря на всю строгость характера, она была доброй и любящей матерью, которая надеялась привить своей романтической дочери как можно больше практических навыков, необходимых для ведения хозяйства. Вот почему миссис Грант и старалась как можно сильнее загрузить ее работой по дому, полагая, что это будет для Мэри гораздо полезнее, чем читать романы, писать стихи или просто бродить по улицам с девичьими мечтами, вполне наивными и невинными по природе своей, но не имевшими никакого отношения к практической жизни, а значит, и никакой ценности в глазах миссис Грант, и она упорно стремилась обучить руки Мэри, склонные собирать цветы, украшать комнаты и лепить птиц, правильно управляться с иголкой и ниткой, щеткой и скалкой. А кроме того, миссис Грант считала, что, занимая дочкин досуг делами полезными и безопасными, она ограждает ее от пустой болтовни с подругами, смутных желаний и легкомысленного времяпрепровождения.
Поглядывая украдкой на сидевшую рядом Мэри, миссис Грант вдруг обратила внимание, как стремительно та повзрослела за последнее время. Очень скоро обладательнице этого прелестного личика, увенчанного копной густых каштановых волос, предстояло взять на себя заботы, радости и тревоги девичества. Это открытие заставило миссис Грант глубоко вздохнуть, и ей отчего-то не захотелось удерживать дочь до самого вечера за полезной работой. Теперь она тоже стала нетерпеливо посматривать на часы, ожидая момента, когда объявит Мэри, что та может идти погулять с подругами, и насладится радостью, которая непременно озарит в этот момент лицо ее дочери.
— Что-то еще? — осведомилась девочка, закончив штопку скатерти.
Часы пробили четыре пополудни, солнце уже начинало садиться, а значит, еще немного — и личные планы Мэри на сегодняшний день просто рухнут.
— Только одно, если ты не очень устала, — улыбнулась ей мама. — Мисс Доуз обещала дать мне рецепт напитка для похудения. Не могла бы ты сбегать за ним?
— Еще как могла бы! — И на лице дочери расцвела та самая счастливая улыбка, которую так мечтала увидеть на нем миссис Грант. Ведь мисс Доуз жила в центре города, куда и стремилась Мэри попасть весь сегодняшний день.
Девочку не пришлось просить дважды. Стремительно убрав наперсток и ножницы на место, уже через пять минут Мэри выбежала из дома, вприпрыжку спускаясь вниз с вершины холма; теплый ветер свистел у нее в ушах, и мир вокруг казался ей исполненным красоты.
Она великолепно провела время с Молли. Проведала Джилл. Купила семена. Получила рецепт напитка для мамы. И уже собиралась идти домой, когда ее кто-то окликнул сзади. Она обернулась. За спиной у нее стоял Ральф Эванс, чем-то такой довольный и гордый, что она тут же поинтересовалась, в чем дело. Да и как могло быть иначе? Ведь они были большими друзьями, и к тому же Мэри считала, что художник — самая потрясающая профессия, которую только может выбрать себе мужчина.
— Уверена, у тебя какие-то очень хорошие новости, — пытливо посмотрела она на Ральфа снизу вверх, едва он, приветственно приподняв шляпу, зашагал рядом с ней, отчего стал выглядеть еще более довольным.
— Ты не ошиблась. Как раз собирался тебе сообщить. Не сомневался, что ты обрадуешься. Конечно, это всего лишь надежда, шанс, но такой отличный, что хочется петь и танцевать или перемахнуть через пару заборов. Надо же как-нибудь пар-то выпустить, — засмеялся он.
— Ну же, рассказывай скорее! Ты получил хороший заказ? — умирала от любопытства Мэри, ведь даже самые незначительные события, происходившие в жизни художников, представлялись девочке сверхромантичными.