Джек-пот для Золушки
Шрифт:
Что у ноутбука означало слово «немедленно», Наташа уже знала. Она опрометью кинулась в комнату за записной книжкой.
Через минуту она уже набирала номер Левчика.
– Здравствуйте, могу я поговорить с Левой?
– Здравствуйте, - ответил удивленный женский голос.
– Минутку…
– Да, слушаю.
– В густом мужском баритоне Наташа едва узнала своего школьного приятеля.
– Левчик, привет!
– преувеличенно бодрым от неловкости тоном начала Наташа.
– Узнаешь?
– Н-нет, - чуть замявшись, ответил он.
– Наташа Цыбина тебя беспокоит. Помнишь еще такую?
– Натаха?
– Его изумлению
– Вот это номер! Ты как… О-бал-деть!.. Ты как меня нашла?!
– Очень просто, взяла старую записную книжку, и…
– Да я же здесь сто лет уже не живу!
– радостно перебил ее Левчик.
– Заскочил на минутку стариков проведать - и вдруг ты! Правда, обалдеть можно! Натаха… Ну давай, рассказывай - как живешь, чем занимаешься? Замуж, наверное, вышла, детей нарожала?..
– Да нет, Левчик, замуж не вышла, и детей у меня нет. Живу все там же, с бабушкой…
– Ну?!
– изумился он.
– Жива еще твоя старушка? Молодец! А работаешь где?
– Учусь в аспирантуре, в историко-архивном.
– Натаха! Да сколько ж учиться-то можно?! Голову сломаешь!
– все так же радостно орал Левчик.
– Слушай, нам с тобой надо встретиться! Что за разговор по телефону? Вот что… У тебя какие планы на завтра?
Завтра была суббота, и ровным счетом никаких планов у Наташи не было.
– Не знаю еще. А что?
– спросила она.
– Тут такое дело… Дачку я приобрел небольшую по случаю, ну и завтра хочу что-то вроде новоселья устроить… Ты как, а?
– Не знаю, Левчик… - растерялась Наташа. Это, наверное, далеко… А как же бабушка?
– Узнаю Цыбину!
– захохотал он.
– Что, к девяти надо быть дома? Не боись, Натаха! Во-первых, это не так уж и далеко, а во-вторых - привезу я тебя назад в любое время, будь спокойна! Ну?!
– «Ну, ну» - баранки гну!
– засмеялась и Наташа.
– ишь какой быстрый! Давай так: я подумаю, а ты позвони мне завтра утром, хорошо?
– Ладно, думай. Телефон-то у тебя прежний?
– Прежний.
– И живешь все там же - на Чугунке?
– Ага.
– Эх, Натаха… Как же я рад, что ты позвонила, честно, - с неожиданной теплотой сказал он.
– Ладно, завтра в девять звякну. И имей в виду: полную целость и сохранность твою я гарантирую. Поняла?
– Поняла, Левчик.
– Ну, давай. До завтра…
– До завтра.
– Наташа положила трубку.
Бабушка, слышавшая весь разговор, с недоумением и испугом вопросительно смотрела на Наташу.
– Ну что, бабуля? Что?!
– не выдержала та.
– Я правильно поняла- ты говорила с Левой Усачевым?
– осторожно поинтересовалась Екатерина Даниловна.
Наташа в ответ только кивнула.
– И что же?
– Ничего, - пожала плечами Наташа.
– Очень обрадовался моему звонку, пригласил на новоселье на дачу…
– Когда?
– Завтра.
– Натуся, но ты же помнишь… Левушка… Он же… сидел в тюрьме!
– Ну и что из этого, бабуля?
– раздраженно спросила Наташа.
– Ну как же… - растерялась она.
– На даче, в лесу, вдвоем с уголовником… Ты в своем уме?
– Во-первых, не вдвоем, там, видимо, будет большая компания, - начала уговаривать бабушку Наташа.
– Во-вторых, этот уголовник - мой друг, и ты его прекрасно знаешь, а в-третьих…
Тут ей пришла в голову простая мысль: а ведь «рыбка»-то вовсе не настаивала на встрече с Левчиком. Она велела всего-навсего позвонить ему.
– А,
Ей нужно было заглянуть в компьютер - вдруг там появились какие-нибудь указания насчет встречи с Левчиком? Но, к ее удивлению, на экране ноутбука горела заставка «Windows». Вот так фокус! Наташа совершенно точно помнила - она «рыбку» не закрывала, получалось, что программа каким-то образом сама завершила свою работу!
Она снова запустила программу, но ни одно из ее окошек не открывалось. «Рыбка» молчала. «Как рыба» - подумала Наташа. Программа вела себя так, словно ее миссия уже выполнена. Будто бы для достижения конечного результата - квартиры для Наташи - вполне достаточно было уже состоявшегося звонка. Какие бы то ни было дополнительные инструкции она, похоже, считала совершенно излишними.
Наташа рассердилась. Ах, так?! Ну тогда и она не станет ломать себе голову! Пусть все идет, как идет!
Настроение у нее оказалось напрочь испорчено. Она отключила компьютер и осталась сидеть на кухне одна - хмурая и злая.
К ней заглянула бабушка.
– Натуся, ты уже не работаешь? Тогда, может быть, поужинаем?
– Давай, - равнодушно ответила Наташа. Екатерина Даниловна принялась хлопотать,накрывая на стол. Наташа ей не помогала, она сидела неподвижно, подперев щеку рукой, с безразличным видом глядя в темное окно. Бабушка попыталась было ее отвлечь, разговорить, но Наташа отвечала односложно и неохотно, а то и не отвечала вовсе.
Ужинали в тягостной тишине. Екатерина Даниловна, естественно, думала, что причина дурного настроения Наташи - в их недавнем разговоре, в ее фактическом запрете на встречу с Левой. И сознание этого рвало ей душу. Еще бы - ведь именно она, давно уже отжившая свой век старуха, ее нелепый постоянный страх за единственную внучку, мешали Наташе наладить свою жизнь.Когда-то Екатерину Даниловну радовало то, что внучка не гоняется за парнями, что все вечера она проводит с ней, своей бабушкой. Неизбежное предстоящее замужество внучки пугало ее. Она боялась оказаться ненужной молодой семье, стать им обузой, пятым колесом в телеге, боялась одиночества, если Наташа уйдет жить к мужу. Мысль о том, что ей придется доживать свои дни совершенно одной, сводила ее с ума. Она не смела себе признаться в этом, но уже давно главным страхом в ее жизни стал страх не за внучку, а за себя, иссушающий душу страх полного одиночества.
Еще недавно за Наташино будущее она почти не волновалась. Уж кто-кто, а ее Натуся, умница и красавица, в девках не засидится! Пока еще рановато, она слишком молода, вот через годик-другой… Но время шло, и с каждым годом мужчины в их доме появлялись все реже и реже. И вот уже Наташе двадцать шесть, а рядом с ней нет абсолютно никого, кто мог бы - пусть даже с натяжкой - претендовать на кандидаты в мужья.
Екатерина Даниловна стала с ужасом понимать, что именно она, ее престарелая бабушка, стала главной проблемой внучки, неустранимым препятствием на пути к семейному счастью, старой колодой, лежащей поперек ее дороги! И если ничего не менять, то положение с каждым годом будет все безнадежней. Сейчас ей семьдесят шесть, худо-бедно еще лет пять она протянет. Значит, она развяжет, наконец, руки своей внучке, когда той будет уже за тридцать?! И что ей тогда делать - на четвертом-то десятке? Нет, пора, давно уже пора что-то предпринимать!