Джек Ричер, или 61 час
Шрифт:
— Шеф Холланд едет сюда. Он оставил свой пост. Ему не следовало, но он принял такое решение.
Ричер молча кивнул.
— То, что случилось с Джанет Солтер, ужасно, — сказал старик.
— Я знаю.
— А вам известно, кто это сделал?
— Пока нет. Никто не звонил в участок?
— А кто мог звонить?
— Может быть, сосед слышал выстрел?
— Внутри дома?
— В библиотеке.
Старик пожал плечами:
— Дома стоят довольно далеко друг от друга. И у всех двойные окна. У некоторых даже тройное застекление, и в такую ночь все были закрыты.
Ричер промолчал.
— Это один из нас? — спросил
— А почему вы так решили?
— Шеф Холланд созвал собрание. Как раз перед тем, как прозвучала сирена. Я не вижу других причин. И не представляю себе, как еще это можно было сделать. Адвокат, потом мистер Петерсон и теперь миссис Солтер. Всех троих, легко и непринужденно. Это кто-то из нас. А потом вы спросили, кто последним занял свой пост сегодня.
— Вы полицейский?
— Я прослужил здесь тридцать лет.
— Приношу свои соболезнования.
— Я бы хотел добраться до этого типа.
— Вы говорили с ним сегодня. В какой-то момент. До последнего убийства или сразу после него.
— Все разговаривали совершенно нормально.
— Вы хорошо их знаете?
— Новых парней — не слишком.
— А был кто-то особенно близок с миссис Солтер?
— Многие. Джанет Солтер занимает важное место в жизни города. Занимала.
Сотовый телефон Платона зазвонил, когда он находился на четыреста семь миль южнее. Деньги, полученные от русского, начали свой долгий путь по миру. Из одной юрисдикции в другую, тихо и незаметно, долгое ночное путешествие, которое займет семь часов. Но где-то всегда работают банки. Депозит промелькнул по монитору в Гонконге, сработал код, который отправил сообщение владельцу счета. Увидевший код клерк набрал номер, и звонок прошел через пять различных посредников, прежде чем трубку взял пассажир «Боинга», летевшего высоко в небе над Небраской. Платон ответил на звонок и молча выслушал сообщение. Он уже был самым богатым человеком из всех, кого встречал. И всегда будет. Он ведь Платон, а они — нет. Ни его родители, ни русский, ни его старый соратник Мартинес и никто другой.
Банковский клерк в Гонконге закончил разговор с Платоном и набрал другой номер, в Бруклине, Нью-Йорк. Там было немногим больше трех утра, но трубку сразу взял русский, который платил больше, чем Платон.
Намного больше.
— Я сообщил, что деньги переведены на его счет, — сказал клерк.
— А теперь верни все обратно, — сказал русский.
Клерк щелкнул мышью и пролистал несколько документов.
— Сделано, — сказал он.
— Спасибо, — сказал русский.
Из Бруклина русский позвонил в Мехико. Номер принадлежал местному правоохранительному органу с длинным названием, которое он не мог перевести. Ему ответил полковник. Русский сказал ему, что все идет в полном соответствии с планом.
— Платон уже в воздухе, — сказал полковник. — Он взлетел более трех часов назад.
— Я знаю, — ответил русский.
— Я хочу пятнадцать процентов, — сказал полковник.
Русский немного помолчал, делая вид, что недоволен. Он обещал десять. Девяносто и десять — эти числа долго обсуждались. Для себя русский решил, что должно быть восемьдесят и двадцать. Он хотел получить восемьдесят процентов бизнеса Платона. А восемьдесят пять оказалось подарком. Полковник оказался слабым, недостаточно амбициозным человеком, ограниченным во всех отношениях. Именно по этой причине он был полковником, а не генералом.
— С тобой
— Ты можешь отказаться, — ответил полковник.
— Ты говоришь так, словно у меня нет выбора.
— Так и есть.
Долгая пауза для создания нужного эффекта.
— Ладно, — вздохнул русский. — Ты получишь пятнадцать процентов.
— Спасибо, — сказал полковник.
Русский повесил трубку и набрал номер сотового телефона, который было невозможно отследить. Сейчас он лежал на тумбочке в спальне, находящейся в Вирджинии. Там было около трех утра, как и в Бруклине. Та же временная зона. Сотовый принадлежал ручному агенту УБН, работавшему на шурина приятеля двоюродного брата русского. Агент взял трубку, и русский сказал, что все идет строго по плану.
— Я могу рассчитывать на ваше слово? — спросил агент.
Русский улыбнулся. Кабинетная политика в лучшем виде. Агент шурина приятеля двоюродного брата русского отменил приказ продажного агента УБН, работавшего на Платона, и согласился на то, что русский сможет взять под контроль его операции на территории США, если он не станет забирать государственный метамфетамин из подземного хранилища в Южной Дакоте. Более того, если государственный метамфетамин исчезнет, будет даже лучше. Само его существование весьма неприятно: то, что он все еще здесь, что о нем забыли, что он вообще появился в США. Даже продажные агенты сохраняют верность флагу.
— Да, я даю слово, — сказал русский.
— Спасибо, — сказал агент в Вирджинии.
Русский снова улыбнулся абсурдности происходящего. Однако он решил, что сдержит слово. Почему нет? Да, это целое состояние, но у него имелись долговременные цели. И он не станет переживать из-за того, что никогда не имел. Да и денег он ведь не платил.
Русский повесил трубку, составил текстовое сообщение и отправил его по другому номеру.
В семи милях над Небраской, в трех рядах за Платоном, на месте 4А телефон беззвучно завибрировал в кармане, посылая сигнал мышцам бедра. Пятый из шести одноразовых мексиканцев вытащил его и посмотрел на экран. Именно он сидел за рулем «Рейнджровера», который доставил Платона на взлетное поле. Он показал экран человеку, сидевшему рядом на сиденьи 4Б, шестому из шестерки, тот находился вместе с ним в машине. Оба кивнули. Ни один из них не произнес ни слова. Ни один не улыбнулся. Оба были слишком напряжены.
Сообщение гласило: «Сделай это».
Через минуту в морозной тишине Ричер услышал шум машины Холланда, низкий рокот двигателя и тихий шорох шин по льду. Затем наступила тишина, двигатель смолк, щелкнула и хлопнула дверца, заскрипели ботинки по снегу, открылась входная дверь, и Ричер представил, как в помещение врывается холодный воздух. Затем раздались шаги Холланда в коридоре, и в следующее мгновение шеф полиции появился в дверном проеме, сгорбленный и побежденный, словно конец был уже близок.
— Ты уверен? — спросил Холланд.
Ричер кивнул:
— Нет никаких сомнений.
— Иногда они остаются в живых.
— Но не в этот раз.
— Стоит проверить?
— Нет никакого смысла.
— Что это было?
— Пуля калибра девять миллиметров между глаз. Как и в двух предыдущих случаях.
— Улики есть?
— Ничего.
— Значит, мы не продвинулись ни на шаг. И по-прежнему не знаем, кто убийца.
Ричер кивнул.
— Но я знаю, как это выяснить, — сказал он.