Джек Ричер, или Цена ее жизни
Шрифт:
Приемщица вернулась с кипой одежды. Застыла в неестественной позе, раскладывая вещи на стойке. Через десять секунд оторвала пять бирок. Еще через десять – еще четыре бирки и встала за кассу.
– Девять костюмов, – отметил Макграт.
– Совершенно верно, – подтвердил Милошевич. – Пять на работу, с понедельника по пятницу, а четыре, наверное, на вечер.
– А как же выходные? – спросил Броган. – Может быть, пять на работу, два на вечер и два на выходные?
– А может быть, в выходные Холли ходит в джинсах, – заметил Милошевич. – В джинсах и рубашке. И стирает их в машине.
– Господи, какая разница! –
Он нажал кнопку, и пальцы кореянки заплясали на клавишах кассового аппарата. На следующих двух кадрах было видно, как Холли расплачивается наличными и получает два доллара сдачи.
– Сколько же это может стоить? – спросил вслух Броган.
– Девять костюмов? – уточнил Милошевич. – Почти пятьдесят долларов в неделю. Я видел прейскурант. Специальная обработка, особо нежные реактивы и все такое.
На следующем кадре Холли направилась к входной двери в левом углу. Виднелся затылок кореянки, уходящей в заднюю часть приемного пункта. Времени ровно пятнадцать минут первого. Пододвинув кресло, Макграт застыл в футе от мерцающего серого экрана.
– Так, Холли, и куда ты отправилась дальше?
В левой руке молодая женщина держала девять костюмов. Неуклюже поднимала их повыше, чтобы одежда не волочилась по полу. Правый локоть покоился в металлическом захвате костыля, но пальцы не сжимали рукоятку. На следующем кадре было видно, как Холли протянула правую руку, толкая входную дверь. Макграт снова нажал кнопку.
– Господи…
Милошевич громко ахнул, а Броган ошеломленно раскрыл рот. Увиденное на экране не вызывало никаких сомнений. Неизвестный мужчина набросился на Холли Джонсон. Высокий, широкоплечий. Одной рукой схватил костыль, другой – пакеты с одеждой. Все очевидно. Мужчина стоял, протягивая к Холли руки, вырывая у нее костыль и вещи. Видеокамера отчетливо зафиксировала его через стеклянную дверь. Трое агентов смотрели на незнакомца. В зале совещаний стояла полная тишина. Наконец Макграт снова нажал кнопку. Счетчик времени перепрыгнул еще на десять секунд. У троих агентов вырвался новый вздох.
Холли Джонсон оказалась окружена тремя мужчинами. К высокому, выхватившему у нее костыль, присоединились еще двое. Высокий стоял, перекинув пакеты с одеждой через плечо, и сжимал руку Холли, повернувшись к стеклянной двери химчистки. Словно он знал, что там находится видеокамера. Двое других смотрели на Холли.
– Ей угрожали оружием! – воскликнул Макграт. – Твою мать, только посмотрите!
Снова ткнув кнопку, он дождался, когда внизу экрана исчезнет полоска «снега» и изображение снова станет четким. Двое новых типов держали правые руки согнутыми в локте, плечевые мышцы были напряжены.
– Машина, – высказал догадку Милошевич. – Сейчас Холли затащат в машину.
Позади Холли и троих мужчин стояла машина, подъехавшая к химчистке четырнадцать кадров назад. Она просто стояла у тротуара. Макграт нажал кнопку. Полоса «снега» проползла вниз. Случайные прохожие отскочили в сторону. Высокий, первым напавший на Холли, забирался в машину на заднее сиденье. Один из двоих других подталкивал Холли следом за ним. Другой открывал переднюю правую дверь. Через боковое стекло был отчетливо виден четвертый, сидящий за рулем.
Макграт снова нажал кнопку. Мельтешащая полоса проползла по экрану. Улица стала пустынной. Машина исчезла, как будто ее никогда
Глава 13
– Нам нужно поговорить, – сказала Холли.
– Так говори, – ответил Ричер.
Они лежали на матрасах в полумраке кузова фургона. Их трясло и подбрасывало, но не слишком сильно. Не вызывало сомнений, что машина ехала по шоссе. После пятнадцати минут медленной езды по прямой дороге последовало замедление, короткая остановка, затем левый поворот и равномерный разгон по развилке. Небольшой толчок, когда фургон выскочил задним колесом на бордюр. И монотонное движение вперед, со скоростью миль шестьдесят в час, которое непрерывно продолжалось с тех самых пор и, казалось, будет продолжаться вечно.
Температура внутри кузова медленно повышалась. Теперь здесь было очень тепло. Ричер снял рубашку. Однако фургон остыл, простояв целую ночь в коровнике, и Ричер решил, что, пока машину будет обдувать встречный поток воздуха, в кузове будет терпимо. Проблемы начнутся только в том случае, если машина остановится на длительное время. Вот тогда кузов нагреется словно духовка, и снова станет так же плохо, как было вчера.
Двуспальный матрас стоял вертикально на длинной стороне, приваленный к передней стенке, а полуторный лежал на полу, образуя грубое подобие дивана. Однако прямой угол между сиденьем и спинкой делал все сооружение весьма неудобным. Поэтому Ричер отодвинул полуторный матрас назад, прокатив на нем Холли как на санях, а двуспальный уложил рядом. Получилась мягкая горизонтальная поверхность размером восемь на шесть футов. Ричер и Холли лежали на спине головой друг к другу, чтобы можно было разговаривать, ногами в разные стороны, и мягко покачивались в такт движению машины.
– Ты должен был сделать то, что я сказала, – начала Холли. – Бежать оттуда.
Ричер ничего не ответил.
– Ты мне обуза, – продолжала она. – Это понятно? У меня и так полно проблем, не хватает еще заботиться о тебе.
Ричер молчал. Они лежали, покачиваясь в полумраке. Ричер чувствовал аромат вчерашнего шампуня, исходящий от волос Холли.
– Итак, отныне ты будешь беспрекословно мне повиноваться, – снова заговорила Холли. – Ты меня слушаешь? Я просто не могу тратить силы, заботясь о тебе.
Повернув голову, Ричер посмотрел на Холли в упор. Она собирается о нем заботиться. Это явилось для него полной неожиданностью. Шоком. Ситуация была такая, будто он приехал на поезде на станцию и остановился на перроне рядом с другим поездом. Его поезд трогается, начинает набирать скорость. И вдруг выясняется, что его поезд не двигается. Тронулся другой поезд. А его поезд продолжает стоять на месте. Все дело в том, что изначально была выбрана ошибочная система координат. Ричер полагал, что движется его поезд. Холли была уверена, что ее.
– Мне не нужна твоя помощь, – продолжала она. – У меня уже и так есть вся помощь, какая мне только нужна. Ты знаешь, как работает Бюро? Знаешь, что у нас считается самым тяжким преступлением? Не терроризм, не наркотики и не рэкет. Самое тяжкое преступление – это когда обижают кого-нибудь из наших. ФБР заботится о своих людях.
Ричер помолчал. Улыбнулся.
– Значит, нам обоим ничего не угрожает. Мы просто спокойно лежим на месте, и скоро сюда ворвется отряд агентов, которые нас спасут.