Джек Ричер, или Цена ее жизни

Чайлд Ли

Остановившись, Ричер пристально посмотрел на нее.

– Кто ты такая, Холли?

– Ты сам прекрасно знаешь.

– Нет, не знаю. Сначала я думал, что ты просто какая-то женщина. Затем ты стала женщиной по имени Холли Джонсон. Потом превратилась в агента ФБР. После этого стала дочерью генерала Джонсона. А затем Боркен сказал мне, что ты больше чем дочь генерала Джонсона. Когда ты разыграла на плацу этот маленький спектакль, Боркен чуть в штаны не наложил от страха. Холли, как заложница ты ценишься на вес золота. Так кто же ты еще?

Она посмотрела на него и вздохнула.

– Это

долгая история. Она началась двадцать восемь лет назад. Мой отец получил назначение в Вашингтон. Такое часто бывает с военными, быстро делающими карьеру. Там отец подружился с одним человеком. Тот занимался политическим анализом, собирался стать конгрессменом. В то время моя мать ждала меня, а жена того политика тоже была беременна. Отец и этот человек договорились стать крестными родителями детей. Так что этот человек присутствовал при моем крещении.

– И?

– Его политическая карьера сложилась удачно, – продолжала Холли. – Он по-прежнему работает в Вашингтоне. Вероятно, ты голосовал за него. Сейчас он наш президент.

Ричер продолжал идти, ошарашенный этим сообщением. Время от времени он поглядывал на Холли, неуклюже ковылявшую рядом. В ста ярдах к западу от дома командира была еще одна каменистая проплешина, свободная от деревьев. Дойдя до нее, Ричер и Холли повернули на север, навстречу ветру.

– Куда мы идем? – спросила Холли.

В ее голосе сквозила тревога.

Внезапно Ричер застыл на месте. Он понял, куда они идут. Ответ принес ему ветер. Ричера прошиб холодный пот. По спине забегали мурашки. Он посмотрел на инструменты, которые нес в руках, так, словно видел их впервые в жизни.

– Останься здесь, – велел он.

– Нет, – отказалась Холли. – Я пойду с тобой, что бы там ни было.

– Пожалуйста, Холли, оставайся здесь, хорошо?

Удивленная его тоном, она тем не менее снова решительно заявила:

– Я иду с тобой.

Ричер беспомощно пожал плечами, и они пошли дальше. Ричер заставлял себя идти вперед, навстречу тому, что их ждало. Пятьдесят ярдов. Каждый шаг давался с огромным трудом. Шестьдесят ярдов. Ричеру неудержимо захотелось развернуться и убежать. Убежать прочь, не останавливаясь. Броситься в бурную горную реку, только чтобы убраться отсюда ко всем чертям. Семьдесят ярдов. Ричер остановился.

– Подожди меня здесь, Холли. Пожалуйста.

– Почему?

– Не надо, чтобы ты это видела, – жалким тоном произнес он.

Покачав головой, Холли двинулась дальше. Ричер догнал ее.

Сначала они почувствовали запах. Слабый, приторный, который ни с чем невозможно спутать. Один из самых распространенных и ужасных запахов за всю долгую, страшную историю человечества. Запах свежей человеческой крови. Через двадцать шагов после того, как они почувствовали запах, их глазам открылось жуткое зрелище. Безумная круговерть миллиона мух.

Джексон был распят между двумя молодыми соснами. Его раскинутые в стороны руки были прибиты к стволам гвоздями через ладони и запястья. Его заставили приподняться на цыпочки и прибили ступни к основаниям деревьев. Полностью обнаженное тело было изуродовано. Он умирал в течение нескольких минут, можно

было не сомневаться.

Ричер застыл на месте, уставившись на копошащуюся массу синих блестящих мух. Холли выронила костыль и сильно побледнела, стала белой как призрак. Она упала на колени, и ее вырвало. Отвернувшись от жуткой картины, Холли ничком распласталась на земле, вцепилась руками в усыпанную хвоей землю. Подняв голову, она разорвала лесную тишину нечеловеческим воплем. И расплакалась.

Ричер не мог оторвать взгляда от мух. Его лицо превратилось в непроницаемую маску. Глаза остекленели. Лишь крохотная жилка, дергающаяся в уголке губ, выдавала его переживания. Он простоял так несколько минут. Наконец Холли, распростертая за земле, затихла. Ричер бросил фомку. Повесил куртку на ветку дерева. Остановился прямо перед трупом и начал копать.

Он копал, переполненный молчаливой яростью. С силой вонзал лопату в землю. Перерубал корни одним свирепым ударом. Натыкаясь на камни, Ричер выворачивал их из земли и складывал в кучу. Усевшись на земле, Холли смотрела на него. Смотрела на его сверкающие глаза на бесстрастном лице и на вздувающиеся бицепсы. Следила взглядом за равномерным ритмом лопаты. Она не произносила ни звука.

От физических усилий Ричеру стало жарко. Вокруг него закружили мухи, оставившие труп Джексона и нашедшие себе новое развлечение. Ричер не обращал на них внимания. Он напрягал все силы, углубляясь на шесть футов в землю. Наконец он прислонил лопату к дереву. Отер лицо рукавом. Не сказав ни слова, взял фомку и подошел к трупу. Отогнал мух. Выдернул гвозди из левой руки. Тело Джексона повисло наискосок. Окоченевшая рука потянулась к яме. Мухи сердитым облаком поднялись в воздух. Ричер подошел к правой руке. Вытащил гвозди. Труп повалился на землю. Ричер выдернул гвозди из ступней. Освобожденное тело сползло в могилу. Воздух, почерневший от полчища мух, наполнился их недовольным жужжанием. Спустившись в яму, Ричер распрямил тело Джексона. Сложил ему руки на груди.

Выбравшись из могилы, он начал засыпать яму, не позволяя себе передышки. Работал без остановки. Мухи исчезли. Ричер копал. Земли было слишком много. Когда он закончил, она возвышалась холмиком, как это всегда бывает с могилами. Придав холмику правильную форму, Ричер бросил лопату. Нагнулся и взялся за камни, которые только что вырыл. Обложил могильный холмик по периметру. Положил самый большой камень сверху, словно надгробие.

Он стоял, учащенно дыша, будто дикарь, раскрашенный в полосы, проделанные струйками пота в слое грязи. Холли молча смотрела на него. Наконец заговорила, впервые за целый час:

– Наверное, надо прочитать молитву?

– Уже слишком поздно, – тихо произнес Ричер.

– Как ты?

– Кто предатель? – ответил он вопросом на вопрос.

– Не знаю.

– А ты подумай хорошенько, – в сердцах произнес он.

Холли сверкнула глазами.

– По-твоему, я не думаю? Чем еще я занималась весь последний час, черт побери?

– Кто он, твою мать? – спросил Ричер, все еще не в силах успокоиться.

– Это может быть кто угодно. В Чикагском отделении добрая сотня агентов.