Джек Ричер, или Дело
Шрифт:
— По-моему, что-то около двух лет.
— А кто был этот усопший офицер?
— Это ведь практически новая машина, верно? Значит смерть настигла его совсем недавно.
— Фрейзер?
— Для автопарка выполнять бумажную работу всегда предпочтительнее утром. Мы все ставили на тебя. Случись что-либо не так, нам всем пришлось бы гореть от стыда.
— Я же мог арестовать его вместо всей этой ерунды.
— В таком случае результат был бы одним и тем же. Умер он или арестован, для автопарка это не представляет никакой разницы.
— А куда мы сейчас едем?
— Тебе
— Зачем?
— Не знаю.
— Так нам же еще пилить часа три.
— Поэтому откинься назад и расслабься. Возможно, это будет твой последний отдых в течение некоторого времени.
— Я думал, тебе не нравится Деверо.
— Но это не значит, что я не стану помогать ей, если она встревожится. Думаю, с нею что-то не то, только и всего. Кстати, а сколько времени вы знакомы?
— Четыре дня, — ответил я.
— Бьюсь об заклад, ты мог бы рассказать мне четыре странные вещи о ней.
— Я должен позвонить ей, если она волнуется, — решительно объявил я.
— Я уже пыталась, — ответила Нигли. — С телефона чиновника, планирующего встречи Фрейзера. Как раз в то время, когда ты вешал полковнику на уши всю эту теоретическую лапшу. Хотела сказать ей, что ты почти дома и в безопасности. Но ее телефон не ответил. Я звонила по всем телефонам ведомства шерифа, но никто не снял трубку.
— Может, они все заняты.
— Возможно. Потому что есть кое-что еще, о чем тебе необходимо знать. Я проверила слухи, циркулирующие среди сержантов. Наземная служба Беннинга сообщает, что «Блэк Хок», вылетевший из Келхэма в воскресенье, прибыл пустым. Если, конечно, не считать пилота. Никаких пассажиров в вертолете не было. Рид Райли никуда не перемещался. Он все еще находится в расположении своей части.
Глава 68
Последовав совету Нигли, я расслабился и провел оставшуюся часть пути в таком состоянии. Поездка продолжалась менее трех часов. «Бьюик» шел быстрее автобуса, да и Френсис жала на педаль газа сильнее, чем это дозволялось водителю автобуса. В три тридцать я снова был в своей части, откуда выехал ровно двадцать четыре часа назад.
Я сразу пошел в свое жилище, снял фасонистую форму класса А, почистил зубы и принял душ. Затем переоделся в обычный камуфляж с футболкой и пошел узнавать, какое у Гарбера ко мне дело.
Гарбер хотел показать секретный документ, пришедший из Корпуса морской пехоты. Это и была причина, по которой он требовал меня к себе. Но сперва состоялась короткая беседа в стиле «вопрос-ответ». Прошла она плохо. Я задавал вопросы, он отказывался на них отвечать. И при этом старательно избегал смотреть мне в глаза.
Я спросил:
— Кого они арестовали в Миссисипи?
Он ответил:
— Прочти документ.
— Но я хочу это знать.
— Прочти сначала документ.
— У них действительно хватает материала для открытия дела или это так, чушь собачья?
— Прочти документ.
— В убийстве всех трех женщин повинен один и тот же мужчина?
— Прочти
— И этот мужчина из гражданских?
— Ричер, да прочти же, черт возьми, этот документ!
Гарбер не разрешил вынести документ из офиса, так как он должен был оставаться под его непосредственным наблюдением. Теоретически, он не должен был спускать с него глаз, но в этом случае решил не следовать букве закона. Гарбер вышел из офиса, тихонько запер дверь и оставил меня одного с документом.
Папка толщиной в четверть дюйма; листы ее были вклеены в обложку цвета хаки, но не того оттенка, что принят в армии. И качеством получше. Обложка была гладкой и плотной, время оставило на ней лишь небольшие потертости и неглубокие царапины. На всех четырех сторонах красовались изображения красных шевронов, обозначающих, по всей вероятности, гриф повышенной секретности. На обложке также была наклейка с инвентаризационным номером Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов датой пятилетней давности.
Была и еще одна наклейка с напечатанным на ней именем.
ДЕВЕРО, Э.
За именем следовал чин — старший уоррент-офицер 5-й категории; личный номер; дата рождения, весьма близкая к моей. В самом низу обложки была третья наклейка — кусочек, не совсем правильно вырезанный из предварительно напечатанной ленты. По моим понятиям он должен был содержать предупреждение «Не открывать без особого на то разрешения», но когда его отрезали от рулона, ножницы чиркнули не на том месте, и теперь лента оповещала: «Открывать без особого на то разрешения». Бюрократия и вправду богата на неожиданные юморные штучки.
Однако содержание документа было далеко не веселым.
Он начинался ее фотографией. Цветной, снятой, может быть, чуть больше пяти лет назад. Волосы у Деверо тогда были совсем короткими, о чем она мне и говорила. Возможно, за неделю или чуть больше перед съемкой ее подстригли ежиком машинкой номер 2, отчего вокруг головы образовалось что-то вроде мягкого темного венца, похожего на мох. Деверо выглядела очень красивой. Очень маленькой и изящной. Короткие волосы делали ее глаза огромными. Она казалась переполненной жизнью и энергией; чувствовалось, что у нее всё под контролем, всё в ее подчинении. Казалось, она достигла определенного рубежа в своем умственном и физическом развитии. Конец второго десятилетия, начало третьего. Я хорошо помнил это время.
Я положил фотографию слева от себя, повернув ее лицевой стороной вниз, и посмотрел на первую страницу печатного текста. Машинопись. Напечатана на пишущей машинке фирмы «Ай-би-эм». Наверное, еще с круглой печатающей головкой. Такие машинки были обычными в 1992 году. Да и сейчас, в 1997-м, они отнюдь не редкость. Хотя уже появилась и стала широко применяться работа с документами при помощи компьютеров, но как и все прочее, в армии эта практика прокладывала себе путь медленно и осторожно, с сомнениями и подозрительностью.