Джек Ричер, или Гость
Шрифт:
– Ну как, есть прогресс? – спросила Харпер.
– Что? – встрепенулся Ричер.
– Ты погрузился в раздумья. Перестал замечать окружающую действительность.
– Да?
– Так о чем же ты думал?
Он пожал плечами.
– О том, каково это – чувствовать себя между молотом и наковальней.
Харпер удивленно посмотрела на него.
– Ну, это нас никуда не приведет. Так что думай о чем-нибудь другом, ладно?
– Ладно.
Отвернувшись, Ричер попытался прогнать Джоди из мыслей. Попытался думать о чем-нибудь другом.
– Наблюдение, – вдруг произнес он.
– Что ты хочешь сказать?
– Мы предполагаем, что
Харпер поежилась.
– Мурашки по коже бегут. Но что с того?
– А то, что вам нужно проверить регистрационные книги всех мотелей, прочесать окрестности. Искать следы. Только так можно добиться результатов. Бесполезно пытаться творить чудеса, сидя на пятом подземном этаже в Виргинии.
– Там никаких окрестностей нет. Ты сам все видел. Не с чем работать. Я уже устала повторять это.
– А я устал повторять, что работать всегда есть с чем.
– Да-да, убийца чрезвычайно умен, краска, география, уединенные места.
– Именно. Я не шучу. Эти четыре обстоятельства обязательно выведут вас на него. Блейк тоже вылетел в Спокан?
– Мы встречаемся на месте преступления, – кивнула Харпер.
– В таком случае он должен будет сделать то, что я ему скажу, иначе я разворачиваюсь и ухожу.
– Не перегибай палку, Ричер. Ты лишь обеспечиваешь связь с армией, следователем тебя никто не назначал. А Блейк в отчаянном положении. Он может заставить тебя остаться силой.
– Все его угрозы иссякли.
Харпер состроила гримасу.
– И не надейся на это. Дирфилд и Козо работают над тем, чтобы заставить тех китайцев дать показания против тебя. Они попросят иммиграционную службу проверить всех нарушителей, и та найдет около тысячи нелегалов среди одной только ресторанной прислуги. Начнутся разговоры о депортации, но большим шишкам в китайском землячестве также намекнут о том, что готовность к сотрудничеству в одном маленьком деле поможет полностью решить эту проблему. И те заставят своих ребят вывалить все то, что мы от них ждем. Максимум пользы для максимума людей, верно?
Ричер ничего не ответил.
– Бюро всегда добивается того, чего хочет, – подвела итог Харпер.
Но когда снова и снова прокручиваешь случившееся, будто видеозапись, возникает одна проблема: постепенно начинают закрадываться сомнения. Ты в который раз перебираешь в памяти то, что произошло, и не можешь вспомнить, действительно ли было сделано все, что нужно было сделать. Ты сидишь в полном одиночестве и думаешь, думаешь, думаешь, и воспоминания начинают расплываться; чем больше вопросов ты задаешь, тем меньше в тебе уверенности. Одна пустяковая мелочь. Была ли она сделана? Была ли она сказана? Ты помнишь, что у Каллан это было сделано. Помнишь наверняка. И у Каролины Кук. Да, определенно. Ты тоже это помнишь. И у Лорейн Стэнли в Сан-Диего. А что насчет Элисон Ламарр? Было ли это сделано? Или по твоему приказу это сделала она сама? Было ли это? Ты сомневаешься.
Ты испытываешь твердую уверенность, что все было сделано как надо, но не следствие ли это бесконечных прокруток в памяти? Возможно, сама выработанная схема заставляет тебя предположить, что событие произошло так, как всегда происходило до этого? Однако на сей раз могла случиться ошибка. И это тебя страшно пугает.
Ты заставляешь себя встряхнуться и успокоиться. Ты обладаешь сверхчеловеческим талантом, поэтому сомнение, тревога – это не для тебя. Вздор. Нелепость! Поэтому ты выбрасываешь все это из головы. Но беспокойство не желает расставаться с тобой. Оно усиливается, становится все активнее. И в конце концов ты остаешься сидеть в полном одиночестве, зная наверняка, что наконец допущена первая маленькая ошибка.
Собственный реактивный «лир» Бюро переправил Блейка и бригаду криминалистов с авиабазы Эндрюс в Спокан, после чего Блейк послал самолет в аэропорт Сиэтла и Такомы забрать Харпер и Ричера. Маленький реактивный самолет уже ждал на бетонной полосе у здания аэровокзала, и прилетевших встретил тот же самый агент из сиэтлского отделения. Накрапывал дождик, было холодно, поэтому Харпер и Ричер торопливо взбежали по трапу «лира», укрываясь от непогоды. Через четыре минуты они снова были в воздухе.
Перелет до Спокана на «лире» получился гораздо быстрее, чем на «сессне». На аэродроме Харпер и Ричера ждал тот же самый агент местного отделения в машине. Как и в прошлый раз, адрес Элисон Ламарр был записан на бумажке, прикрепленной к лобовому стеклу. Агент проехал десять миль на восток к Айдахо, затем повернул на север, на узкую дорогу, уходящую в сторону гор. Через пятьдесят ярдов после поворота дорога была перегорожена двумя машинами и желтой лентой, натянутой поперек между деревьями. Вдалеке за деревьями виднелись горы. Западные склоны были затянуты дождевыми тучами, а на вершинах восточных склонов косые лучи солнца, пробиваясь среди облаков, высвечивали узкие полоски снега.
Полицейский снял ленту с дерева, и машина медленно проползла за ограждение. Проехав мимо уединенных домов, отстоящих друг от друга не меньше чем на милю, агент остановился у поворота к дому Ламарр.
– Дальше придется идти пешком.
Он остался в машине, а Харпер и Ричер направились к дому. В сыром воздухе висела изморось – что-то среднее между дождем и сухой погодой. Слева показался дом, полускрытый оградой и чахлыми, искривленными ветром деревцами. Дорога, извиваясь, проходила справа от дома. Она была перегорожена скоплением машин. Здесь стояла черная с белым машина местной полиции с бессмысленно мигающими на крыше красным и синим огоньками. Два седана и черный джип с тонированными стеклами. Микроавтобус передвижной криминалистической лаборатории с открытыми дверьми. На всех машинах блестели бисеринки дождевых капель.
Когда Харпер и Ричер подошли ближе, правая передняя дверь джипа открылась и им навстречу вышел Нельсон Блейк. Он был в темном костюме, с поднятым воротником для защиты от промозглой сырости. Лицо его, обычно красное, приобрело сероватый оттенок, как будто от пережитого потрясения кровяное давление снизилось. Блейк сразу перешел к делу. Никаких приветствий. Ни извинений, ни обмена любезностями. Никаких фраз типа «я ошибался, а ты оказался прав».
– До сумерек осталось не больше часа, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы провели меня тем же маршрутом, что ходили позавчера, и рассказали обо всех отличиях.