Джек Ричер, или Я уйду завтра
Шрифт:
– Похоже, Доэрти очень циничный человек.
– И этот циничный человек прав?
– Я знаю, где флешка.
– Ну, так пойди и забери ее. Предоставь разбираться с Хосами другим.
Я не стал ей ничего отвечать. Вместо этого спросил:
– Ты поддерживаешь спортивную форму?
– Не особенно, – ответила она. – А что?
– Прикидываю, насколько сложно будет применить к тебе силу.
– Не слишком, – ответила Тереза Ли.
Я промолчал.
– Когда ты планируешь выйти?
– Через два часа, – сказал я. – И еще два часа уйдут на поиски. Атака начнется в четыре утра.
– Ты врешь.
– Вовсе нет.
– Тебе не найти их за два часа.
– Я уверен, что справлюсь.
– Исчезнувшее досье связано с Сэнсомом?
– Частично.
– Он знает, что флешка у тебя?
– У меня ее нет, но мне известно, где она находится.
– Он это знает?
Я кивнул.
– Значит, ты заключил с ним сделку. Решил проблемы Доэрти, Джейкоба Марка и мои и собираешься привести к флешке Сэнсома.
– Сделка заключалась для того, чтобы снять с крючка меня самого – это моя основная задача.
– Но в твоем случае получилось не до конца. Федералы все еще точат на тебя зубы.
– Во всяком случае, все вопросы с полицией Нью-Йорка решены.
– И для всех нас – за это я тебе благодарна.
– Не за что.
– Как Хосы планируют выбраться из США? – спросила Тереза Ли.
– Не думаю, что у них есть такая возможность. Они лишились последних шансов несколько дней назад. Полагаю, они рассчитывали, что задуманная ими операция пройдет более гладко. Теперь речь идет о том, чтобы довести дело до конца или погибнуть.
– Самоубийственная миссия?
– Это у них хорошо получается.
– Но для тебя все усложняет.
– Если они хотят свести счеты с жизнью, я буду только рад помочь.
Тереза Ли поменяла позу, ткань рубашки натянулась, и под шелком я увидел у нее на бедре очертания пистолета. «Глок 17», догадался я, в плоской кобуре.
– Кто знает, что ты здесь? – спросил я.
– Доэрти, – ответила она.
– Когда он ждет твоего возвращения?
– Завтра.
Я ничего не сказал.
– Что ты хочешь сделать прямо сейчас? – спросила Тереза Ли.
– Честный ответ?
– Пожалуйста.
– Я хочу расстегнуть твою рубашку.
– Ты это говорил многим полицейским офицерам?
– Такое случалось. Мои знакомые по большей части были полицейскими офицерами.
– Опасность тебя возбуждает?
– Меня возбуждают женщины.
– Все женщины.
– Нет, – ответил я. – Далеко не все.
Тереза Ли довольно долго молчала.
– Не самая хорошая мысль, – наконец заявила она.
– Ладно, – ответил я.
– И ты согласен принять такой ответ?
– А разве должно быть иначе?
Тереза Ли снова надолго замолчала.
– Я передумала, – сообщила она после некоторых раздумий.
– Относительно чего?
– Относительно не самой хорошей мысли.
– Замечательно.
– Знаешь, я целый год работала в отделе нравов, и мы занимались подставами. Нам требовались доказательства, что парень действительно собирался что-то сделать. Поэтому мы сначала заставляли его самого снять рубашку. Чтобы
– Это я могу, – сказал я.
– Думаю, именно так тебе и следует поступить.
– И ты меня арестуешь?
– Нет.
Я снял новую футболку, отбросил ее в сторону, и она приземлилась на стол. Ли некоторое время изучала мой шрам, совсем как Сьюзан Марк в поезде. Жуткий ряд поднимающихся стежков, оставшихся после ранения шрапнелью, когда взорвался начиненный бомбами грузовик возле казарм в Бейруте. Я с минуту подождал.
– Теперь твоя очередь. Я про рубашку.
– Я девушка, склонная уважать традиции.
– И что это значит?
– Сначала ты должен меня поцеловать.
– Это я могу, – повторил я.
И доказал на деле, поначалу медленно, нежно и осторожно, словно изучал ее, что позволило мне насладиться ощущением нового рта, нового вкуса, новых зубов и языка. Было просто здорово. Наконец мы переступили какой-то порог, и все стало жестче. Еще через минуту ситуация полностью вышла из-под контроля.
После всего Тереза приняла душ, и я вслед за ней. Она оделась, я тоже оделся. Тереза Ли еще раз меня поцеловала, сказала, чтобы я ей позвонил, если она мне понадобится, пожелала удачи и ушла. Черную сумку она оставила у входа в ванную комнату.
Глава 71
Я взвесил сумку, держа ее над кроватью, и решил, что в ней около восьми фунтов. Потом разжал пальцы, и она упала с приятным металлическим стуком. Расстегнув молнию, я заглянул внутрь.
И сразу увидел папку, в каких хранятся досье.
Она была стандартного размера и сделана из толстой бумаги или тонкого картона – тут все зависит от точки зрения. В ней находилась двадцать одна печатная страница. Иммиграционные сведения о двадцать одном человеке. Две женщины, девятнадцать мужчин. Граждане Туркмении. Они въехали в Соединенные Штаты из Таджикистана три месяца назад. Общий маршрут. Прилагались цифровые фотографии и отпечатки пальцев, сделанные во время досмотра в аэропорту Дж. Ф.К. Цветные фотографии были с легкими искажениями объектива «рыбий глаз». Лилю и Светлану я узнал легко. А также Леонида и его напарника. Остальных семнадцать видел в первый раз. У четверых имелись отметки о выезде. Они уже улетели. Я выбросил сведения о них в мусорную корзину и разложил оставшиеся тринадцать, чтобы получше их изучить.
Все тринадцать лиц выглядели скучными и усталыми. Местные самолеты, пересадки, долгий перелет через Атлантику, разница во времени, длительное ожидание в аэропорту. Мрачные взгляды в камеру, застывшие черты, глаза смотрят вверх. Из чего следовало, что все тринадцать не слишком высокого роста. Я взглянул на страничку Леонида. У него был такой же хмурый и усталый вид, как у остальных, но взгляд направлен горизонтально. Значит, он самый рослый боец в отряде. Я проверил Светлану Хос. Она оказалась самой низкой. Остальные располагались между ними; жилистые мужчины с Ближнего Востока, чьи тела состояли из костей, сухожилий и мышц – результат воздействия климата, питания и культуры. Я внимательно изучил каждого из тринадцати, пока выражения всех лиц не запечатлелись в моей памяти. Затем я вернулся к сумке.