Джек Ричер. Рассказы (Сборник)
Шрифт:
В доли секунды комната стала вместо слабо освещенной чернее, чем зимний плащ Князя Тьмы, и Ричер метнулся прямо вперед, втискиваясь в проход между креслом Кроселли и столом, Кроселли перевёл ствол в том же направлении и выстрелил. Он промахнулся, зато пламя от выстрела осветило его прекрасно, как вспышка фотографа, поэтому Ричер точно знал, где тот находится, и ударил прямо под основание черепа. Кроселли сначала уронил голову из кресла, затем упал на колени. Ричер нащупал кресло, поднял его высоко за подлокотники и уронил на спину Кроселли. Услышав звук стали по линолеуму, когда Кольт отлетел прочь, он отбросил кресло в сторону и
Затем он выудил связку ключей и, удерживая их в правой руке, спросил:
— Где у тебя спички?
Кроселли сказал:
— Похоже, ты хочешь умереть, малыш.
— Естественно, — сказал Ричер. — Никто не живет вечно.
— Я имею в виду сегодня, малыш.
Ричер отделил один ключ на ощупь и прижал к верхней точке щеки Кроселли. Он сказал:
— Раз так, ты не увидишь, как это произойдет. Сначала ты лишишься глаз.
— Спички в ящике стола, — сказал Кроселли.
Ричер снова повернулся к нему и ударил коротко справа в живот, чтобы тот сложился напополам и был чем-то занят, в таком согнутом виде он подвёл и толкнул его к столу, затем, используя свою свободную руку, громыхая, открывал ящики и шарил в них, делая всё это наощупь. Много чего было в ящиках: степлеры, ручки, рулоны скотча, некоторые из них были в диспенсерах, карандаши, скрепки. И книжка картонных спичек, слегка отсыревших.
Зажечь спичку одной рукой было практически невозможно, поэтому Ричер развернул Кроселли к стене с окном, отпустил запястья и сильно толкнул его, используя несколько свободных секунд, чтобы оторвать спичку и чиркнуть ею. Спичка зашипела и загорелась неожиданно ярко в темноте, и он снова зажёг свечу, к этому времени Кроселли набрался сил для атаки, поэтому Ричер подошел к нему и отбросил его прямым ударом в солнечное сплетение, пока в комнате разгоралось снова уютное свечение.
Солнечное сплетение отвлечет его, по крайней мере, на минуту, подумал Ричер, и использовал эту минуту, чтобы пересечь комнату, подобрать Кольт, сбросить его магазин и извлечь патрон из патронника, затем поднять кресло и установить его обратно на колёсики в нужном положении. После этого он разыскал скотч, подтащил парня ближе, бросил его в кресло, и начал приматывать его запястья к раме.
Скотч был менее прочен, чем изолента, но Ричер компенсировал это длиной, накручивая слой за слоем: правая рука, левая рука, пока парень не стал выглядеть, словно у него оба запястья были сломаны и загипсованы каким-то новым прозрачным желтоватым пластырем. Затем настала очередь лодыжек. Всего Ричер использовал шесть полных рулонов скотча, после чего у парня не было возможности даже пошевелиться.
В этот момент в дверь вошла Хемингуэй.
Она посмотрела на свечу, затем на Кроселли.
Ричер
— Он признался, всё есть на записи.
Она сказала:
— Я слышала выстрел.
— Он промахнулся. Примерно на двадцать градусов левее.
— Я волновалась.
— Волноваться должен главарь. Это он гангстер.
— Что ты смог записать?
— Забери это из моих штанов и послушай.
Что она и сделала. Ричер снова почувствовал горячие быстрые пальцы и что-то, похожее на объятие под рубашкой, пока микрофон передавался из руки в руку. Затем она щелкнула клавишей и стала ждать, снова щелчок, и тонкий жестяной голос, похожий на голос Кроселли заполнил комнату, принимая на себя ответственность за всё, признавая связь с Медельином, сознаваясь во взятке и намекая на её размер.
Она спросила:
— Его ключи у тебя?
Ричер ответил:
— Вот они, у меня в руке.
— Открой сейфы.
Что он и сделал, начав от пустой оружейной комнаты и двигаясь от окна, пока все сейфы не были открыты. Все они были полны гладких упакованных в пластик кирпичей, некоторые коричневого или зеленого цвета, но большинство белых и желтых.
Она сказала:
— Можешь положить ключи обратно ему в карман?
Он сделал это и спросил:
— Что дальше?
— Работает ли его телефон?
Он проверил и сказал:
— Да.
Она дала ему номер, пояснив:
— Это наша внутренняя горячая линия.
Он позвонил и сообщил точный адрес, не называя своего имени. Когда разговор закончился, она сказала:
— Время их реагирования будет от пяти до десяти минут.
Она положила свой пластиковый кассетный магнитофон на полу у ног Кроселли и сказала:
— Нам нужно идти, мой автомобиль не близко.
Ричер спросил:
— Этого будет достаточно?
Она ответила:
— Более, чем. Медельин — это отрава, и доказательства здесь. Это как фотография, Ричер. Как фотообвинение. И не имеет значения, кого он подкупил. Никто не скажет слова против этого. Это, как бороться с приливом.
— И напоследок, — сказал Ричер, повернувшись к Кроселли. — Бить по лицу женщину недопустимо. Ты — мужчина, а не котёнок.
Кроселли ничего не сказал.
Ричер занёс руку:
— Как тебе это понравится?
Кроселли ответил:
— Ты не ударишь человек, привязанного к стулу.
Ричер сказал:
— Посмотрим, — и сильно ударил парня в лицо, это была реальная затрещина, влажно было или нет, кресло поднялось на своих боковых колёсиках, балансировало и шаталось, но, в конце концов, упало набок, колёсики продолжали вращаться, а голова Кроселли подпрыгивала, как шарик для пинбола.
Затем они разбросали кирпичи, предсказание Хемингуэй насчет пяти-десяти минут сбылось, и они увидели спешащие машины примерно шесть минут спустя, а потом еще пару тяжелых грузовиков. Крупные силы поддержки. А почему бы и нет, если угроза реальна?
Автомобиль Хемингуэй находился в четырех кварталах отсюда, на Салливан Стрит. Это был бледно-голубой «Форд Гранада», который Ричер видел раньше, с виниловой крышей и зубастой передней решеткой. Он спросил:
— Вы уверены, что это снимет вас с крючка?
Она ответила:
— Я на это рассчитываю, малыш. Оказаться правой сразу после всего этого — просто замечательно.
— Тогда вывезите меня из города.
— Я должна остаться.
— Дайте им время прийти в себя. Дайте им время придумать, что это на самом деле их собственная идея. Я сталкивался с таким дерьмом раньше, все организации одинаковы. Вам нужно залечь на дно на день и не привлекать внимания.