Джек Восьмеркин американец [3-е издание, 1934 г.]

Смирнов Николай Николаевич

Он посоветовал лишь начать зимой возку хвороста и камней к месту работ. Плотину же надо строить летом, в засуху. Егор Летний поддержал инженера, и все коммунары принуждены были согласиться, что о запруде реки этой осенью не стоит и мечтать. Но все-таки в коммуне за обедом только и говорили, что о постройке электрической станции. Теперь, когда инженер высказал свое мнение, никто не сомневался в том, что ток будет.

После обеда Джек и Чарли повезли Кольцова на станцию в автомобиле. Мороз подсушил землю, и автомобиль шел хорошо.

Назад

ехали медленно и молча, Обоим ясно было, что, в сущности говоря, план Чарли провалился по всем пунктам: постройка станции откладывалась, большой дом стоит без окон, и даже дубы не хотели ложиться. Вечером Джек, удрученный своими мрачными мыслями, не обратил внимания даже на то, что за ужином порция молока была уменьшена, А произошло это неспроста. Дело в том, что во время поездки Джека и Чарли на станцию Николка Капралов, Татьяна и Катя имели секретное совещание, на котором решено было ввести экономию молочных продуктов, чтобы собрать больше молока к воскресенью.

Капиталы Николки Чурасова

Несколько дней прошло в коммуне довольно скучно: не было настоящей работы.

Возку материалов для плотины решено было начать по санному пути, а снега все не было. Конечно, без дела не сидели, была небольшая очередная работа: заготовка дров и хвороста на зиму. Да еще несколько человек возились в овраге, выносили к дороге куски белого камня, известняка, Джек и Чарли, которым очень хотелось работать по строго намеченному плану, дали себе зарок валить хоть по пятку дубов в день. Для этого даже была куплена новая пила в городе. Работа не спорилась: пилу жалели. Толстые дубы укладывались неохотно, со скрипом. Верхушки и сучья ребята распиливали на дрова, укладывали в штабеля. А самые тела деревьев оставались лежать черными громадами перпендикулярно к дороге, и казалось, никаких сил нехватит сдвинуть их с места.

Чарли и Джек вышли пилить дубы и в воскресенье. В этот день намечено было повалить самый толстый дуб, к которому давно подбирались. Ребята дружно взялись за пилу. Работать было трудно: очень низко начали подпил, хотели пень поменьше оставить. Чарли, весь мокрый от пота, скоро остановился и сказал:

— Ты знаешь, Джек, в Америке мне казалось, что соль жизни в отдыхе. А здесь наоборот. Столько не сделано, что, когда я отдыхаю, меня все время мучает совесть.

— Ничего нет удивительного, Чарли. Здесь мы работаем не на дядюшку Коллинза, который нас общипывал, как цыплят. Помнишь, какие гады у него были десятники?

— Еще бы не помню… Ну, пошли дальше!

Пила ритмично принялась раздирать древесину.

— Чарли! — вдруг сказал Джек. — А не кажется ли тебе, что где-то играет музыка?

— Это кровь у тебя шумит от натуги, старик… Ну, раз-два…

Джек задержал пилу.

— Подожди минутку, Чарли, и прислушайся. Не такой уж я дурак, чтобы не отличить духового оркестра от шума в ушах.

Чарли выпрямился

и начал прислушиваться. Смешно было возражать теперь, что где-то далеко играет музыка.

— По-моему это идут войска, — сказал Чарли. — Думаю, что нас это не касается.

— Войска здесь не ходят, дружище. А потом посмотри-ка на ворота.

На ворота стоило посмотреть. Николка Чурасов, забравшись на перекладину с клещами в руках, отдирал кумачовую полоску, на которой было написано «Коммуна Новая Америка». Тут же внизу стояли с палками Капралов, Маршев и другие коммунары.

— Что они делают, Джек? — спросил Чарли удивленно. — Да объясни же ты мне, в чем дело. Ты же знаешь, что я не понимаю русского языка.

— Я сам ни черта не понимаю, — ответил Джек сквозь зубы. — Давай допилим дуб, а потом я подойду и спрошу.

Они принялись пилить, но Чарли внезапно прервал работу.

— Смотри, у ворот собираются все.

Джек повернулся и увидел, что в аллею вышел недавно организованный отряд пионеров под предводительством Егора Летнего. У ребят в руках были небольшие плакаты собственного изготовления. Они быстро построились в линейку, повернулись и пошли по аллее. За ними двинулись коммунары. На палках колыхалась красная полоса, снятая с ворот.

— Мы с тобой живем, как в темном лесу, старик, — сказал Чарли с презренном. — Жизнь проходит мимо нас. Я предлагаю отложить работу.

В этот момент на другом конце аллеи грянула музыка.

Джек и Чарли повернулись. Можно было уже разглядеть медные трубы, обвившиеся вокруг лиц музыкантов. За музыкантами шли люди с красными полотнищами.

Джек не знал, в какую сторону смотреть. Конечно, его заинтересовали гости, но и коммунары в строю представляли собой интересное, необычайное зрелище. Их лица были застывшими, торжественными, и многих даже не сразу можно было узнать.

Процессия коммунаров поровнялась с дубом. Николка Чурасов крикнул:

— Эй, американцы, бросайте работу, становитесь в ряды! Идем встречать гостей.

Джек и Чарли присоединились к демонстрантам. Пила так и осталась торчать в дубе, не догрызи его и до половины.

— Какие же это гости? — спросил Джек Николку немного обиженно.

— Сейчас увидишь.

Джек уставился вперед, вытянул шею. Гости приближались. Уже можно было прочесть плакат, новенький, чистый:

КРЕПИ СМЫЧКУ РАБОЧИХ С КОЛХОЗНИКАМИ.

Но Джека заинтересовали не эти слова.

— Чарли! — сказал он, волнуясь и дергая друга за рукав. — У тебя зрение было всегда лучше моего. Не разглядишь ли ты, что такое несут наши гости?

— Впереди идут с медными трубами девять человек. Дальше барабан и плакат. А что у следующих, я не пойму. Какие-то желтые клетки.

— Не могу понять.

— Чарли, дружище! — вдруг певуче произнес Джек. — А не кажется ли тебе, что они несут оконные рамы?