Джеки Чан. Я счастливый
Шрифт:
Когда только начались съемки фильма «Шаолинь», я как-то спросил режиссера Бенни Чана:
— Почему ты постоянно снимаешь других, а меня нет?
— Джеки, у них скоро выйдет время… — сказал Бенни.
То есть время их пребывания на съемочной площадке ограниченно, и как только оно закончится, они сразу же уйдут.
Услышав это, я все понял.
— Без проблем, снимай тогда сначала их, когда закончишь — займешься мной. Если понадобится снять мою шею или профиль — говори, ничего страшного, можешь также задействовать меня в эпизодах, где нужно снимать лишь со спины, не ищи дублеров. Снимай всех днем, а когда они уйдут — будем работать со мной, — сказал я.
Бенни Чан был очень тронут.
Поскольку я и сам режиссер, то я в полной мере осознаю специфику этой профессии и стараюсь
Однажды я специально при всех задал Бенни Чану все тот же вопрос:
— Почему ты меня не снимаешь?
Он рассмеялся. А я добавил:
— Ничего страшного, у меня полно времени, а у других его нет, снимай сначала их, я не спешу.
Я сам и режиссер, и актер, поэтому я прекрасно понимаю, что на съемках тяжелее всего приходится именно режиссеру, а актерам же работается куда вольготнее. Они приходят поздно, а уходят рано, им подают самую лучшую еду, они могут отдохнуть, и им прислуживает целая толпа народа: четыре гримера, шесть стилистов, восемь ассистентов, двенадцать телохранителей. Сегодня в современном шоу-бизнесе все купаются в роскоши, звезды всегда перемещаются в сопровождении огромной толпы. Они как будто соревнуются, у кого больше свита. Когда я еду работать, со мной едет только одна моя ассистентка.
Как-то раз я увидел своего сына в сопровождении четырех людей и набросился на него: «У твоего отца только один помощник, а тебе зачем столько людей?» Теперь он тоже берет с собой только одного ассистента.
Вот посмотрите на некоторых сегодняшних звезд из Китая, они всегда в окружении семерых-восьмерых человек, и зачастую даже непонятно, чем занимаются все эти люди. Как-то раз Фань Бинбин вышла в сопровождении своей многочисленной свиты, и тогда я с издевкой сказал ей: «Ого, вот это эффектная картина, сразу понятно, что прибыла Фань Бинбин, большая знаменитость!» С тех пор, только завидев меня, она сразу же подает знаки своим сопровождающим, чтобы они разошлись, — видимо, боится, что я опять над ней посмеюсь.
А если начистоту, зачем нужно это соревнование? Те, кто придает этому значение, те, кто принимает в этом участие, — попросту неуверенные в себе люди. В молодости я тоже пробовал носить шляпы, маски и очки, но меня все равно узнавали, и все это казалось мне глупым и бесполезным. Зачем это все надо? Позже я выходил по-простому, не маскируясь, независимо от того, куда я направлялся. Да и что мне могли сделать? Куда бы я ни шел — в элитное заведение высокого класса или на съемки, я всегда одеваюсь одинаково, а сопровождает меня неизменно малое количество людей.
Я с интересом смотрю на представителей молодого поколения, многими из них я восхищаюсь и могу назвать своими друзьями. И я с удовольствием дал бы им пару советов. А тех, кто мне не нравится, я ничему научить не смогу. Я люблю трудолюбивую и талантливую молодежь и время от времени даю им кое-какие наставления.
Я не раз повторял: «Запомните, давая любое интервью, представьте, что это ваш первый раз». Эту истину я постиг на собственном опыте. В прошлом я иногда подходил к этому делу халатно, о чем впоследствии и жалел. Тогда я только приехал в Америку, и в Голливуде было принято давать сразу несколько десятков интервью подряд. У каждого журналиста было всего по пять-десять минут на беседу. Представителям крупных СМИ предоставляли чуть больше времени, а репортерам из менее представительных агентств — меньше. Все журналисты работали, строго соблюдая правила: пока один берет интервью, следующий уже готовится, когда время истекало, репортеру коротко напоминали об этом, он сразу вставал, благодарил, забирал свои вещи и уходил, не стремясь задать еще несколько дополнительных вопросов. А затем сразу же продолжал следующий. Вот так работают на Западе. В
После нескольких интервью, в течение которых постоянно повторяешь одно и то же, настроение становится все хуже, а ответы на вопросы — небрежней: «Ага, да», «славно». Особенно это ярко проявляется, когда тебя приглашают на телепередачи — до этого ты уже наговорился и теперь чувствуешь усталость. Поэтому когда ведущий задает вопрос, на который у тебя нет никакого желания отвечать, ты начинаешь говорить односложно, выражая свою точку зрения несколькими словами, и стремишься как можно быстрее передать слово остальным гостям. После завершения съемок передачи ты радостно идешь ужинать, но в итоге, пересматривая запись, видишь на экране свою кислую физиономию и начинаешь себя ненавидеть. В течение всей программы на твоем лице так и читается скука. Надо мной даже подтрунивали: «Сразу видно, что ему непривычно давать мне интервью, вот был бы я красивой девушкой, может, тогда дело пошло бы!» Эту фразу я до сих пор держу в голове. Каждый раз, вспоминая ее, я чувствую себя неловко и осознаю, что вел себя неправильно.
Сколько бы раз ты ни давал интервью, для каждого следующего репортера это первая встреча, и ты не имеешь права не уважать работу другого человека. Журналистам все равно, сколько раз до этого ты уже говорил эти слова, они слышат их впервые и записывают их для аудитории, которой также они будут в новинку. Если ты отвечаешь с кислой миной, кто станет на тебя смотреть? «Каким бы ты ни был обаятельным, тебе не удалось это продемонстрировать в ходе интервью, — сказал я себе. — Впредь относись к каждому интервью так, как будто оно у тебя первое». Когда репортер задает мне вопрос, я рассказываю ему всю историю целиком, естественно, если позволяет время. Если другой журналист придет после и спросит меня о том же, я также расскажу все до конца. Если ты публичный человек, тебя могут не уважать, но ты не можешь неуважительно относиться к другим.
Когда я участвую в съемках в разных странах, таких как США, Канада, Германия, Чехия, я часто встречаю там своих молодых соотечественников, как материковых китайцев, так и выходцев из Гонконга и с Тайваня. Эти студенты, обучающиеся за границей, весьма отличаются друг от друга.
Есть среди них и дети из богатых семей, и по ним сразу видно, что за рубежом они явно заняты не учебой.
Один парнишка из Гонконга ехал за рулем спортивного автомобиля, одновременно флиртуя с сидящей в машине девушкой. Увидев меня, он развязно крикнул: «Джеки, ну как дела?» И среди материковых китайцев и тайваньцев тоже есть такие. За несколько лет «учебы» за границей они преуспевают лишь в развлечениях, а во всем остальном у них не наблюдается никакого прогресса — многие из них даже не выучивают английский. Я знаю слишком много случаев, когда детей отправляли в Штаты, а в результате они не говорили ни на китайском, ни на английском. Они использовали только кантонский диалект и ломаный английский, писать по-английски практически не умели, не говоря уже о том, чтобы писать по-китайски. И, кстати, мой сын также учился спустя рукава. Я хочу дать простой совет: попробуйте преуспеть хоть в чем-то!
Но когда я слышу, как молодежь, обучающаяся за границей, говорит: «Я поставил себе цель учиться здесь на отлично, ведь родителям нелегко платить столько денег за мое обучение. В будущем, после окончания университета, я вернусь на родину и обязательно их отблагодарю», такие слова мне приходятся по душе, мне очень нравятся целеустремленные люди. Несколько лет назад, когда мне довелось читать лекцию в Гарварде, я встретил там одну девушку из Китая по имени София Чан. Она помогала преподавателям с организацией нашего визита. Ее прекрасный английский язык и профессиональный подход к работе привели меня в полный восторг. Я спросил, давно ли она приехала в США, и оказалось, что она здесь не более трех лет, а до этого практически не владела английским. Приехав в Штаты, она принялась усердно заниматься и в конце концов стала представителем студентов Гарварда и председателем общества выпускников. Я испытываю огромную радость, видя таких студентов, и очень их уважаю.