Дженг из клана Волка (с иллюстрациями)
Шрифт:
Затем вежливый офицер безопасности попросил его пройти через специальный туннель. Дженг подошел ко входу и вдруг почувствовал надвигающуюся опасность.
Оборотни приблизились к мертвому телу, возбужденно принюхиваясь и рыча. У них после перевертывания голос стал низким, рычащим, поэтому трудно было разобрать, о чем они переговариваются.
Когда они заметили следы зверя, то стали возбужденно что-то кричать в переговорные устройства. Кармак решил, что больше прятаться не стоит, раз его присутствие уже ни для кого не является тайной, и выпрыгнул из куста. На этот раз
Кармак зацепил когтями тело одного из оборотней, но не успел его добить, так как тот откатился в сторону, а сзади напал другой перевертыш.
Лис оставался только зрителем. Рефлексы зверя были мгновенными, он нападал и защищался, и Макс даже не успевал понять, что тот делает.
Второго оборотня зверь встретил ударом хвоста, причем удар оказался настолько мощным, что сбил волка с ног, и кармак тут же вцепился ему в глотку. Один укус – и голова отвалилась в сторону. Второй оборотень вернул себе человеческую кисть и выхватил оружие, но выстрелить ему не удалось. Кармак одним прыжком оказался рядом, стремительным ударом лапы превратил его лицо в кровавую маску и рванул клыками сладкую плоть.
Бой закончился. Трое оборотней стали жертвой кармака, но останавливаться тот не собирался, так как чувствовал запах других перевертышей в лесу.
Макс ничего не мог с ним сделать. Зверь чувствовал кровь, его мозг туманили голод и жажда. Расплата за такое пренебрежение не заставила себя ждать. Едва хищник выскочил на следующую поляну, как его встретил огонь двух боевых роботов. Очередь из крупнокалиберного пулемета поймала кармака в воздухе и бросила на землю.
Лис испытал жуткую боль, когда пули прошили брюшину и позвоночник. Макс надеялся, что после смерти зверя его душа вернется обратно в собственное тело, и приготовился к смерти, но вдруг понял, что кармак восстанавливается! Боль схлынула так же быстро, как и наступила, раны затянулись, и через минуту зверь был снова готов к бою.
К нему подошли два оборотня, чтобы убедиться в его смерти, и обоих хищник разорвал одним неуловимо быстрым движением. Как только люди погибли, роботы снова открыли стрельбу, но зверь уже был готов. Одним прыжком он оказался возле машин и начал их кусать и рвать когтями, несмотря на то, что Макс просил этого не делать.
На гладкой хромированной поверхности оставались лишь царапины, роботы не пострадали, их пулеметы продолжали искать цель, и только неимоверная быстрота кармака спасала его от новых ранений.
Лис решил, что сейчас их снова убьют, но кармак, оставив роботов, тремя огромными прыжками добрался до второй группы оборотней, появившейся из-за кустов, и начал расшвыривать перевертышей в разные стороны.
Оборотни ждали нападения, и хищнику пришлось несладко. Его тело пронзили три или четыре автоматные очереди, а те из оборотней, кто успел измениться, стали рвать кармака зубами.
Зверь успел убить еще двоих и умер от выстрела в голову. И снова Макс испытал жгучую боль. От ощущения близкого дыхания смерти все заледенело внутри, а в голове зароились воспоминания о прожитой жизни – одни и те же, не было
Но на этот раз зверь восстановился еще быстрее. Уже через полминуты он вскочил и откусил голову тому, кто наклонился над ним, желая выяснить, жив он или мертв.
И снова заработали автоматы, расстреливая кармака в упор. Опять боль, ощущение холода смерти, и снова уже мгновенно восстановившийся зверь бросился на врагов. Теперь он продержался чуть дольше, но все равно умер. С каждым разом восстановление занимало все меньше времени, и через какое-то время хищник перестал обращать внимание на боль: он разрывал клыками и когтями мягкие человеческие тела до тех пор, пока в живых не осталось никого.
Но как только оборотни перестали заслонять сектор обстрела, снова атаковали роботы и стреляли в зверя до тех пор, пока его тело не превратилось в кровавое месиво, которое стало таять, превращаясь в тоненькую струйку тумана. На этот раз регенерировать кармаку не удалось – со смертью последнего перевертыша в нем исчезло и стремление к жизни.
Макс умер вместе с хищником, а когда в очередной раз завертелись привычные воспоминания, вдруг обнаружил себя в привычном человеческом теле.
Он пошевелился и застонал от боли и непонятной обиды.
– Очнулся? – Грета сидела неподалеку на траве и ела яблоко. – Задача выполнена?
– Какая? – прохрипел Лис.
– Оборотни убиты?
– Кажется…
– Я задала глупый вопрос. – Девушка улыбнулась. – Если бы было иначе, ты бы не возвратился в свое тело. Что видел?
– Где?
– Там, где сражался с перевертышами. Имеются ли там флаеры? Они способны летать?
– Я видел на поляне два летательных аппарата. Насколько они способны, не знаю, внутрь не заглядывал, заметил только, что на них установлено вооружение.
– Как раз то, что нужно.
– Их охраняют боевые роботы.
– Это проблема наемников. У нас разделение труда: я борюсь с живыми существами, а они – с железками. – Грета взяла в руки коммуникатор. – Грэг?
– Слушаю, госпожа.
– В лесу, откуда только что звучала стрельба, находятся два флаера, охрана аппаратов осуществляется роботами.
– Что с оборотнями? Не хотелось бы с ними сражаться, они быстрее нас.
– Живых нет.
– Выполняю.
Макс с трудом приподнялся, сел на траве, с тоской думая о том, почему же ему так не везет? Начиная с того злополучного дня, как он оказался в руках этих людей, вся его жизнь превратилась в ужасный кошмар: он все время балансирует на грани жизни и смерти, не зная, выживет ли в следующий раз. Говорят, смерть многому учит. Побывав за гранью, люди меняются, становятся мудрее, но никто не рассказал, настолько это мучительно. Да и с мудростью что-то тоже не так. Он не чувствовал ее в себе, ощущал только усталость и тоску.
Колдунья доела яблоко и легла на жесткую траву.
– Тебе понравилось, вор?
– Что?
– Чувствовать себя зверем?
– Не очень.
– Почему?
– Было страшно, особенно тогда, когда приходилось умирать. Я думал, что погибну вместе с кармаком.
– С тобой бы ничего не случилось.
– А если бы моя душа не вернулась?
– Она лишь частично присутствовала в звере. Это своего рода связь, бояться было абсолютно нечего.
– Могли бы предупредить, чтобы я не беспокоился.