Дженга: разжигая пожары
Шрифт:
– Доедай и приходи, – буркнул мужчина и вышел, не оглянувшись.
– Доедай и приходи, – передразнила Леони одними губами, чтобы не дай бог не услышал, и поторопилась последовать за ним.
Она приходила сюда практически каждые выходные по утрам – помогала мыть стеклянные бутылки, собранные ею же на городских свалках, а потом долго сидела, забившись в пыльный угол мастерской, откуда открывался отличный вид на пламя в узкой печи, но было достаточно безопасно. Огонь пугал и завораживал.
Вода была ледяной, и скоро пальцы перестали что-то чувствовать и двигаться. Отставив только что вымытую бутылку на специально
«Если повезет, в холодильнике осталась та банка варенья…»
Чуть забродившее варенье из кислых яблок как нельзя лучше подошло к сладковатой булке и слегка пересоленному паштету. Зажмурившись от удовольствия, Леони замычала, стараясь жевать медленно, чтобы насладиться минуткой блаженства.
– Пам-па-па-пам, – мурлыкая себе под нос, Леони помыла посуду и впервые за день посмотрела на часы – почти полдень.
У нее есть еще час или два, а потом нужно будет снова впихивать штанины в бело-синие гольфы и мчать на другой конец города, где она время от времени подрабатывала моделью, то позируя в новой коллекции одежды для каталога, то размазывая по лицу зубную пасту для рекламной акции. Некоторые говорили, что, живи она в большом городе, могла бы стать звездой: тощее, длинное, почти без внешних половых признаков тело вкупе с нестандартным наивно-детским лицом, покрытым веснушками, насмешливыми глазами разного цвета и забавно оттопыренными ушами стоили миллионы. Но Леони только улыбалась или – реже – смеялась над такими рассуждениями, полагая, что очередной фотограф просто хочет залезть к ней в трусы. Хотя реальных желающих находилось не так много, а потому девушка умудрилась остаться чуть ли не единственной в мире, кто даже не целовался в недавно стукнувшие восемнадцать лет. Ну не считать же за настоящий поцелуй жалкую попытку одного из одноклассников обслюнявить ей подбородок!
– Мсье Этьен! Я ушла!
Прошло уже больше двух часов, Леони опаздывала. Наспех запихав штанины в гольфы, она села на велосипед, в последний раз с сожалением взглянула на покрашенный темно-серой краской дом и резко крутанула педали, стараясь нагнать выжженное огнем время.
***
Яркий свет бил в глаза, но щуриться нельзя, иначе проторчишь здесь еще пару часов, только прежде выслушаешь от не к месту раздраженного фотографа, какая ты все-таки «бездарность».
В фотостудии было душно. Маленькое пространство с белыми стенами явно не предназначалось для такого количества народа и еще большего количества освещения. Переодеваться приходилось здесь же, под внимательными жадными взглядами собравшихся поглазеть парней, мнящих себя профессионалами, а на деле – просто любителями обнаженных женских тел. Правда, увидев совершенно плоскую грудь и едва округлившиеся лишь для того, чтобы не спадали брюки, бедра Леони, многие теряли интерес.
На Леони было короткое узкое черное платье, усыпанное пайетками, и клетчатый пиджак размеров на десять больше – он доходил почти до колен, раздувал узкие плечи, а рукава полностью скрывали кисти до кончиков пальцев. Босые ноги, тощие и длинные, выглядывали из-под него слегка чудаковато. Но самым неузнаваемым было лицо: подведенные толстым черным карандашом глаза,
– Ты сегодня мертвая, Клео.
«Леони», – преисполненная равнодушием, машинально мысленно поправила девушка.
– Что мне сделать? Налить тебе? Эй, Габби, налей этой…
Не сумев подобрать нужного слова, фотограф так эмоционально зажестикулировал, что чуть не запутался в собственных руках и даже вроде как удивился, увидев в них камеру.
Принесли пластиковый стаканчик с дешевой водкой. Чувствуя, что сейчас вырвет от одного запаха, и мысленно радуясь, что так ничего и не ела после того последнего кусочка хлеба с паштетом и кислым яблочным вареньем, Леони поморщилась, аккуратно взяла стакан за промявшиеся под пальцами бока, выдавила благодарную улыбку и отставила пойло в сторону.
– Я в порядке, Франсуа, – крикнула она в спину раздосадованному фотографу, уже закусывающего шоколадной конфетой из неизвестно откуда появившейся здесь еще в прошлом месяце коробки.
– Давай, начали, – осипшим от водки голосом прокричал Франсуа и поднес камеру к лицу. – О, так-то лучше. Ты самое удивительное создание, которое я видел, малышка.
Хлопнула дверь, сквозняк принес в фотостудию желанный свежий воздух, и Леони прикрыла глаза и потянула носом, вытягиваясь вперед навстречу свободе.
– О! Замри! Не шевелись! На меня. Чуть-чуть поворот влево. Да, вот так. Отлично, на сегодня все.
Леони привычно ссутулила спину и липкими потными пальцами размяла уставшие от натянутой улыбки мышцы лица.
– Привет.
Робкий голос заставил вздрогнуть.
В дверях стоял Стивен – друг и сосед. Он, кажется, писал, что хочет зайти за ней на студию (исключительно потому, что будет проходить мимо именно в это время) и отвести в кино на очередной фильм про супергероев. «Или, хочешь, пошли на мелодраму».
Леони приветливо заулыбалась, помахала рукой и, подхватив так и нетронутый стакан водки, унеслась за увешанный одеждой стеллаж, чтобы переодеться в широкие, к вечеру уже неприлично мятые брюки и пропахшую запахом пота рубашку. Не хотелось идти домой, а потому предложение купить по ледяному лимонаду и взять самое большое ведро сырного попкорна прозвучало очень заманчиво. И было все равно, супергерои это будут или сопливые страдания очередной дамы, объятой пламенем неразделенной любви.
Стивен что-то бормотал, пока катил ее велосипед к кинотеатру, а Леони пялилась по сторонам, увлеченная яркими нарядами девушек, спешивших на свидание или встречу с друзьями.
– Ты никогда не думал, что не принадлежишь этому миру?
Вопрос Леони застал врасплох даже ее саму.
– Что? – проснулся от полудремы Стивен.
Девушка посмотрела на него, словно видела впервые. Такой же высокий и худой, с вечно взъерошенной копной волос. Стивен был, пожалуй, симпатичным, вот только она ничего не чувствовала к нему. Но сейчас подумала, что совсем его не знает, хотя они росли вместе и дружили лет с пяти после катастрофы, унесшей жизни его родителей.
– Ну смотри. Все такие красивые. Нарядные. Куда-то идут.