Джентельмен удачи

Макеев Алексей Викторович

Маслов торчал в скверике и не замечал вокруг абсолютно ничего подозрительного. Ему было скучновато и немного холодно, потому что ночи в Москве были уже не те, что летом, а он не слишком хорошо оделся перед дежурством. Ему даже хотелось, чтобы появился какой-нибудь злоумышленник, чтобы можно было развеять скуку и погреться. Можно было бы попроситься в машину к охраннику Копаловой и поболтать с ним о том о сем. В другой раз Маслов, наверное, так бы и поступил, но теперь, когда инструктаж с ним проводил сам Гуров и категорически запретил менять дислокацию до выхода артистки из театра, Маслов не мог ослушаться.

О конце спектакля он

узнал не только по часам, но и по наплыву чокнутых поклонников, которые вдруг начали слетаться к служебному входу, как мухи на мед. Гуров предупреждал, что такое возможно, и в таком случае нужно быть особенно бдительным, но для Маслова все это было в новинку, и постепенно он начал злиться на глупых людей, которые своей толкотней создают обстановку, потенциально опасную как для них самих, так и для артистов. Маслова так и подмывало пойти и разогнать толпу, кучковавшуюся у крыльца. Показать им корочки, и чтобы не мешали работать. Но Маслов понимал, что Гуров за такие штучки не похвалит, и терпел.

Наконец подкатил здоровенный джип, и оттуда двое крутых выволокли целую корзину с темными розами. Эту корзину они поперли к служебному входу, бесцеремонно потеснив остальных фанатов. Маслов прикинул, сколько может стоить такая корзина, и его вообще зло взяло. Тут за гроши мерзнешь, а какие-то с бритыми затылками тысячи на ветер выбрасывают. Небось крутой какой-то переспать задумал с актрисой, решил Маслов, вот и пускает пыль в глаза.

Но эта естественная мысль потянула за собой следующую – а кому, собственно, предназначаются розы? Вдруг этой Копаловой и предназначаются? А что? Маслов ее видел – бабенка на загляденье, ему понравилась. А раз ему понравилась, то может и еще кому-то. Вдруг цветы ей – это может спутать все карты. Разберись тут, где поклонники, а где бандиты!

Прошло еще немного времени, и вдруг из служебного входа начали появляться люди. Кто они такие, актеры или рабочие сцены, Маслов не знал, но это его и не волновало. Копалову он пропустить не боялся – такую не пропустишь.

И вот она появилась. Маслов воззрился на нее и тут же удивился собственной прозорливости – как он и предполагал, крутые дожидались именно ее. Вот они заулыбались деревянными улыбками и принялись совать ей корзину. Дураки, подумал Маслов, да она пополам переломится с этой вашей корзиной! Те, кажется, и сами поняли, что переборщили, и после некоторой заминки оставили корзину у себя – вернее, решили оттащить ее в машину Копаловой. Прилипли к ней с двух сторон и повели, размахивая своей дурацкой корзиной. А вся прочая братия, что толпилась у входа, мигом выкинула эту сцену из головы, потому что из театра вышли еще актеры, и это событие показалось поклонникам куда более интересным. Даже Маслов не удержался и глянул туда одним глазком – ему хотелось увидеть Марию Строеву.

И тут произошло нечто такое, чего Маслов ожидать никак не мог. За его спиной вдруг возник какой-то странный стремительный шум, тут же перешедший в топот нескольких быстрых ног, и едва опер повернулся, как на него откуда ни возьмись вылетели трое здоровенных парней.

Маслов не успел запомнить ни их лиц, ни во что они были одеты. В память ему врезалось только их жаркое быстрое дыхание и каменная твердость тел, которую он сполна ощутил, когда один из бегущих врезался в него плечом.

– С дороги, сука! – прохрипел бежавший следом, а третий походя пнул упавшего опера ногой и тоже побежал дальше.

В первое мгновение Маслов

был ошарашен таким беспределом, но уже в следующую секунду в нем все закипело. Он вскочил на ноги и инстинктивно схватился за торчавшую под мышкой кобуру с пистолетом. Правда, тут же опомнился и не стал тревожить табельное оружие, а сорвался вслед за наглецами, которые исчезали в конце аллеи. Он готов был разорвать их в клочки, потому что большего безобразия, чем открытое нападение на работника правоохранительных органов, и представить себе было невозможно. Подобные вещи никому не должны сходить с рук, и Маслов был намерен немедленно восстановить законность и порядок. Эта троица представляла серьезную угрозу для граждан столицы, и их нужно было остановить во что бы то ни стало. Но бегали эти гады быстро, и Маслову пришлось поднажать.

Он бы, несомненно, догнал их и задал хорошую взбучку, но тут за его спиной раздался возмущенный женский крик. Этот крик неприятно поразил Маслова. Он вдруг затормозил, и в его голове отчетливо вспыхнула мысль, что он делает что-то не то. Он вспомнил, что поставлен около театра, чтобы обеспечить безопасность артистки Копаловой, но как раз сейчас она полностью выпала из его поля зрения. Да его просто провели! Эта мысль холодом разлилась по спине Маслова – он круто развернулся и помчался обратно.

И он опоздал. То, что он увидел, выскочив на площадку возле театра, наполнило его душу ужасом и гневом. Он увидел недоумевающие физиономии поклонников, которые напоминали сейчас стаю перепуганных птиц, увидел неловко бегущих куда-то людей и увидел безобразную сцену на краю площадки – как раз там, где стоял «Мерседес» Копаловой.

«Мерседес» уже ерзал шинами по асфальту, разворачиваясь – огни его горели, мотор рычал, но какая-то женщина с пышными темными волосами пыталась то ли остановить машину, то ли проникнуть внутрь. Она с остервенением дергала ручку двери и била кулаком в затененное стекло – звуки этих ударов разносились далеко вокруг.

Маслову показалось, что он спит и видит кошмар. В этой неугомонной женщине он с ужасом узнал жену полковника Гурова, знаменитую артистку Марию Строеву, которой он сам неизменно восхищался и которой желал только добра. Он не понимал, что происходит, но происходящее выглядело скверно, и Маслов без раздумий устремился к «Мерседесу». Он сам был готов руками остановить эту машину, но, почувствовав, что сил для этого не хватит, все-таки достал свой пистолет.

Но он опять опоздал. «Мерседес» наконец развернулся, прибавил скорость и задом выскочил с площадки. Марию Строеву отбросило в сторону, и она покатилась по асфальту, точно неодушевленный предмет. Маслов бежал так быстро, что горели подошвы, но «Мерседес», мигнув на прощание фарами, свернул в боковую улочку и исчез. Маслов неизвестно зачем выстрелил в воздух, но тут же спрятал пистолет и подскочил к упавшей женщине.

Он схватил ее за плечи и осторожно приподнял. Даже в эту трагическую минуту ее лицо показалось ему волшебно красивым. Маслову опять подумалось, что он видит сон, но теперь он не мог понять – страшный это сон или совсем наоборот. Однако лицо Строевой было так бледно, что он испугался, не умерла ли она. Маслов уже собирался заорать во всю глотку, чтобы кто-нибудь вызвал врача, но тут актриса открыла глаза и посмотрела на него сердитым, но вполне осмысленным взглядом.

– Проклятье! Я их упустила! – с чувством сказала она. – Они сбежали? Говорите же! Кто вы вообще такой?