Джентельмен удачи
Шрифт:
Переверзев даже повеселел, увидев такой набор.
– Не накопил, значит, капиталов! – сказал он о сыне. – Фотки с собой одни возит, воспоминания... Оно, может, и к лучшему, а, полковник? Видывал я таких, у которых рубль к рублю складывался не хуже, чем вот кирпичи в стене. Богатые были люди, многое могли себе позволить, а счастья все равно не имели...
– Давай, Палыч, загадывать не будем! – предложил Крячко. – Потому что этот пакет ни о чем пока еще не говорит. Капиталы твой сын может в других местах хранить. С собой их возить совсем не обязательно. Но меня сейчас не это волнует. Давай-ка мы с тобой просмотрим
Разбирая бумаги сына, старик невольно опять прослезился. Его тронуло, что Анатолий сумел сохранить домашние фотографии, где он был снят еще совсем молодым, рядом со своими родителями, тоже еще совсем нестарыми, улыбающимися, полными надежд. Счастливое то время улетело безвозвратно, и только пожухшие снимки свидетельствовали, что все было и могло повернуться совсем иначе, да вот не сложилось.
Крячко же заинтересовали другие фотографии – на которых уже заматеревший, просоленный морем Анатолий Переверзев был снят на фоне лазурных волн и белоснежных кораблей с чужими флагами. С волнением в душе на одном из этих снимков Крячко вдруг узнал господина Гузеева. Тоже еще молодой Гузеев в белой форме с нашивками торгового флота стоял в окружении моряков и улыбался в объектив. Стоявшие рядом обнимали его за плечи и тоже улыбались. Старший Переверзев никого из этих людей не знал.
«Да, мужики, не повезло вам с капитаном! – подумал Крячко. – Вопреки расхожему мнению, первым-то как раз с тонущего корабля дунул он. Может, теперь мода такая? А впрочем, что толку рассуждать? Сделанного не воротишь».
– Сынок не называл тебе случайно фамилию Гузеев? – спросил он старика.
– Фамилий он вообще не называл, – сказал тот. – Вообще ничего не рассказывал. Он меня все пытал – как здоровье, как живу, как мать померла. Сам спрашивает, а у самого мысли где-то далеко – я же вижу. Совсем другой человек стал. Мне иной раз даже не по себе становилось. А то сядет на кровать, смотрит в окно и свистит. Я ему говорю, не свисти – деньги высвистишь. А он только усмехается. Я, говорит, отец, на деньги теперь внимания не обращаю – отучили. И больше ни слова. Вот так и общались. А потом он взял и пропал.
– Найдем! – уверенно заявил Крячко, аккуратно складывая бумаги и заворачивая их обратно в полиэтилен. – Дай срок, Палыч, обязательно найдем. Ты нам очень помог своим рассказом. И этот сверток еще свою роль сыграет.
Прощаясь на пороге, Крячко еще раз напомнил:
– Узнаешь чего или заметишь что-нибудь подозрительное – сразу связывайся со мной, не тяни! В наших делах тянуть нельзя. Некуда просто. А мы твоего Анатолия найдем, будь уверен. Вот сообразим, что у него на уме, и найдем.
Крячко был настроен оптимистично. Среди бумаг Переверзева он нашел вырезку из какой-то иностранной газеты с большой статьей, которая сопровождалась фотографией нескольких моряков, идущих в наручниках под вспышками блицев, в окружении темных полицейских фигур – Анатолий Переверзев тоже был среди них. Газета была то ли на португальском, то ли на испанском, а может, на французском языке – ни одного из них Крячко не знал. «Эксперты разрулят! – уверенно заключил он. – Вот тогда и подумаем, куда ветер дует».
Глава 8
Гуров был немало удивлен, увидев, что на вокзале
Подозрения его усугубились после того, как Мария, обняв его, смущено шепнула на ухо:
– Тебе сейчас начнут про меня заливать – так ты не верь. Все было не так. И вообще, можно сказать, я ничего не почувствовала. Вот Ольга, конечно...
– Та-а-ак! Что здесь вообще происходит, черт возьми?! – чувствуя сильное волнение, повысил голос Гуров, оглядываясь на генерала. – Что стряслось? И что такое тут мне рассказывает моя жена – просит на что-то не обращать внимания... Немедленно объясните мне все!
– Ты на руководство не ори! – нарочито грозно сказал генерал Орлов. – Взяли, понимаешь, моду! А твою жену я теперь под своей опекой держать буду, раз собственный муж не может обеспечить ей безопасность...
– Что?! – Гуров резко обернулся к жене. – Тебе угрожает опасность?!
– Да нет же, ничего мне не угрожает, – торопливо заговорила Мария. – Я же предупредила, чтобы ты не слушал... Просто случилась большая неприятность. Но лучше пусть тебе об этом Петр расскажет.
– Ладно, все сейчас расскажем, – пообещал генерал. – Давайте только уйдем отсюда – на нас все пялятся. Еще не хватало, чтобы сюда сбежались любители автографов. Прошу следовать за мной! Позвольте вашу ручку, Мария!
Он решительно взял Марию под руку и увлек за собой к зданию вокзала. Гуров, совершенно смятенный и хмурый как туча, торопливо зашагал за ним, едва поздоровавшись с Крячко, который являл собой полную ему противоположность – его простоватое лицо сияло как медный пятак, а глаза азартно блестели. Ему хотелось поскорее обменяться новостями, но Гуров совершенно не обращал внимания ни на него, ни на господина Гузеева, который шагал рядом в окружении оперативников, словно арестованный.
– Лева, – проникновенно сказал Крячко. – Ты зря волнуешься. Все обошлось. Мария отделалась парой синяков. Все позади.
– Вы со мной в угадайку играете, что ли? – вспылил Гуров. – Хоть одна собака может объяснить мне толком, что тут у вас произошло?
– Может быть, я попробую? – раздался из-за его спины спокойный голос Гузеева. – В сущности, история простая, Лев Иванович. Мою жену похитили, а ваша жена пыталась этому воспрепятствовать. К ее счастью, все обошлось сравнительно благополучно. Но остановить бандитов она, конечно, не смогла.
– Что?! – Гуров круто развернулся. – Вашу жену похитили? Как это произошло? Стас!..
– Да что Стас? – развел руками Крячко. – Я вернулся сегодня ночью. Сам толком ничего не знаю. Вот примерно как Павел Владимирович рассказывает, так все и было. Его превосходительство теперь Марии человека выделил – с машиной. Он ее везде возит, на репетиции, в парикмахерскую, по магазинам и ни на шаг не отходит. Как-никак национальное достояние!..
– Кончай трепаться! – строго сказал Гуров. – Не время. Что называется, попал с корабля на бал! Куда мы вообще сейчас все направляемся?