Джентльмен-разбойник

Додд Кристина

– Как тебя зовут? – спросила Эмма ребенка.

Мальчик молчал.

– Отвечай леди, негодная тварь! – сердито прикрикнул трубочист.

Подняв голову, Эмма взглянула на мужчину.

– Вон! – Снова этот командный голос.

Но трубочист был не из тех, кто подчинялся женщине.

– Я заплатил за паршивку и не оставлю ее с какой-то сумасшедшей, которая хочет нянчиться с ней, потому что она упала и ушиблась.

Эмма взглянула на трубочиста, и ее глаза изменили цвет. Теперь они напоминали холодные зеленые кристаллы.

– Это

девочка?

– Они тоньше и меньше, всегда заботятся о младших, так что работают лучше. Нам это выгодно. – Гордый собственными умозаключениями, трубочист рассмеялся. Он не заметил опасности, пока кулак Майкла не оказался в дюйме от его лица.

Уворачиваться было поздно.

Леди Леттис закричала.

Трубочист ударился о стену, оставив черную отметину, похожую на раздавленного гигантского москита. Размахивая руками, он опрокинул чиппендейловский столик и китайскую вазу с цветами. Картина в массивной золоченой раме некоторое время раскачивалась на гвозде, потом свалилась трубочисту на голову. Он без сознания рухнул на пол.

Девочка хрипло хихикнула, потом с сильным акцентом прошептала по-английски:

– Эликсабет. Меня зовут Эликсабет.

– Эликсабет, ты упала из дымохода? – Эмма снова смотрела на ребенка.

Девочка кивнула.

– У тебя рука сломана. Я ее вымою, а потом вместе с этим джентльменом мы ее выправим. Не хочу обманывать, будет очень больно. Но потом тебе станет гораздо лучше, я обещаю. Хорошо?

Эликсабет кивнула; ее глаза, поразительно синие на перепачканном сажей лице, с надеждой смотрели на Эмму.

– Принесите мне воду и полотенце, – сказала Эмме одной из горничных. – Майкл, держите девочку за плечи. – Эмма вынула чистую ткань, потом вытащила фляжку, две дощечки и бинты.

Эликсабет не шевелилась, но следила за всеми действиями Эммы.

Спокойно и уверенно Эмма аккуратно смыла сажу, бормоча что-то успокаивающее. Потом, прикрыв глаза, осторожно ощупала кость. Предупредив Майкла взглядом, она сделала глубокий вдох, потом уверенным движением выправила руку.

Эликсабет закричала. Слезы ручьем потекли по перепачканному личику.

Леди Леттис, охнув, упала в обморок, неизящно развалившись на полу.

Бернхард влетел в дверь, с одного взгляда увидел бесчувственных трубочиста и леди Леттис, пятна сажи и воды на коврике и обоях и разразился пылкой речью на немецком, поминая родителей всех находящихся в комнате, и особенно родителей Майкла.

Эмма была так занята своим делом, что совершенно не замечала Бернхарда. Она снова ощупала сломанную кость, потом с удовлетворенной улыбкой намазала руку чем-то белым, наложила шину, забинтовала и оглядела комнату. Увидев кружевной шарф, она ухватилась за один конец.

Но Бернхард вцепился в другой и по-женски заверещал:

– Нет. Нельзя!

Они тянули шарф, устроив что-то вроде игры в перетягивание каната, потом Эмма холодно взглянула на него.

– Вы желаете оказаться

в их положении? – Она кивнула на леди Леттис и трубочиста.

Майкл поднялся.

Бернхард взглянул на его сжатые кулаки и отпустил шарф.

– Я сейчас вызову людей принца!

– Пожалуйста, – искренне сказала Эмма. – Но прежде чем вы это сделаете, вспомните, что гостья вашего отеля лежит на полу без сознания. Займитесь ею, пока она не пришла в себя и не обнаружила, что вы были безразличны к ее беде. Уверяю вас, леди Леттис всех оповестит о своем неудовольствии.

Бернхард дрогнул, потом поспешил к леди Леттис, встал на колени и, подсунув под нее руки, с трудом поднял.

Леди Леттис, застонав, шевельнулась и обхватила его за шею.

Видя испуганное выражение лица Бернхарда, Майкл усмехнулся: «Да, дружище, ты угодил в неприятности». Поговорив с одной из горничных, все еще находившихся в спальне леди Леттис, он прислонился к стене и продолжил наблюдать, как Эмма ловко справляется с ситуацией. Очевидно, он ошибся в мисс Чегуидден. Она не была кисейной барышней, какой ему сначала показалась.

Эмма накинула шарф на Эликсабет, соорудив из него перевязь для руки.

Когда она закончила, девочка удивленно сказала:

– И вправду гораздо лучше!

– Вот и хорошо. – Эмма улыбнулась ребенку, выражение ее глаз смягчилось. Потом она посмотрела на Майкла, на ее лице светилась решимость. – Нужно отвезти ее домой.

– Как скажете, – ответил Майкл.

Но он знал, что Эмма не готова к тому, что увидит.

Глава 12

Повозка спускалась в нижний город, дороги становились все уже, дома выше, тени темнее. Улицы были завалены мусором, сточные воды текли в желобах вдоль мостовых. Бедно одетые хмурые люди останавливались посмотреть на Дьюранта, Эмму и Эликсабет.

Эмма прижимала девочку к себе, шепча ласковые слова, задаваясь вопросом, не нападут ли на них, чтобы отнять обувь, ее медицинскую сумку или ленточки, вплетенные в гриву пони.

Дьюрант, на удивление уверенно погоняя лошадь, въехал в серый пустой двор, окруженный старыми домами. Выпрыгнув из телеги, он крикнул:

– Дамасия!

Ставни на четвертом этаже распахнулись, и выглянула молодая женщина с изможденным лицом. Увидев девочку, она побледнела.

– Мама! – слабо позвала Эликсабет.

Дьюрант начал говорить, но Эмма перебила:

– Все будет хорошо. У нее рука сломана, но она срастется правильно.

Дамасия на миг закрыла глаза, затем исчезла в комнате. Через несколько минут она появилась в дверях и бросилась к двуколке.

Эликсабет подалась вперед в безмолвной просьбе, чтоб ее взяли на руки.

Осторожно, с помощью Дьюранта и Эммы, Дамасия подняла дочку.

– Глупая ты девчонка! Говорила я тебе: сиди дома или в беду угодишь. – Она ругала ребенка и в то же время баюкала, прижав к груди.