Джентльмен-разбойник

Додд Кристина

– Ты смеешь смотреть мне в глаза? – Принц ударил Жан-Пьера хлыстом.

Он застал кузена врасплох. Кровавый рубец пересек нос, щеку, подбородок. На лице Жан-Пьера появилось затравленное выражение.

Сандре снова поднял хлыст, и это выражение исчезло. Жан-Пьер сделал то, с чего следовало начать, – поднял руку, чтобы прикрыть лицо.

– Ваше высочество! Остановитесь.

– Остановиться? Ты смеешь указывать мне, что делать? После того как ты унизил меня перед всей страной? Перед всей Европой?

Жан-Пьер отступил. Стражники разбежались

как тараканы.

– Я дал тебе идею, как избавить меня от Мстителя. И что же получилось? – Сандре все взмахивал и взмахивал хлыстом.

Жан-Пьер уворачивался.

– Все болтают…

– Кто?

– Вся страна. Болтают о том, как гордый Мститель перескочил через веревку и движением руки разделил ее на две части. Ты дурак! Ты проверил веревку? Ты выяснил, кто из моих людей – стражников! – работает на Мстителя? – Сандре остановился, его грудь тяжело вздымалась, рука упала.

Один из стражников осмелился заговорить:

– Нет, ваше высочество, мы никогда не предадим вас.

– Вы верите, что Мститель – призрак короля Ринальдо и пришел взять реванш над де Гиньярами. Вы хотите, чтобы все считали, будто Мститель – предвестник возвращения законного монарха.

– Я найду того, кто это сделал, – сказал Жан-Пьер.

– Не беспокойся. – Холодным четким голосом Сандре сказал: – Двенадцать ударов каждому. – Он взглянул на Жан-Пьера. – Сделай это немедленно. Раньше, чем позаботишься о своем лице. – Он направился к выходу, сея панику и тишину. У двери он обернулся. – Поймай мне Мстителя, Жан-Пьер. Поймай побыстрее, не подведи меня снова. Иначе… Виселица высока, и я люблю смотреть на пляску смерти.

Глава 21

Для Эммы следующая неделя была на удивление приятной – она и не помнила, когда такое случалось.

Принц Сандре ушел из павильона и не вернулся. По словам графини Мартин, он отправился во дворцовый замок приказать Жан-Пьеру и своим людям схватить Мстителя.

Каждый день от мадам Мерсье привозили новое платье. Эмма немного боялась, что заботы о ее гардеробе выйдут за рамки разумного, поэтому ее охватывала дрожь всякий раз, когда она примеряла новое платье то из зеленого бархата, то из шелка цвета шоколада.

Леди Фанчер нормально ела, дремала днем, рано отправлялась спать, и уверенность Эммы, что она сможет выносить дитя, крепла с каждым днем. Пройдет еще шесть месяцев, и она родит мужу здорового ребенка. Эмма была в этом убеждена.

Леди Фанчер и леди де Гиньяр не позволили Эмме вернуться к роли компаньонки. Они относились к ней как к молодой родственнице, готовящейся к своему первому сезону, и представляли членам светского общества, остановившимся в Агуэс-де-Дьосэс.

Репутация обеих дам была такова, что почти все любезно относились к Эмме. Все за исключением старой миссис Мортенсен, которая, расспрашивая об академии гувернанток, грубо фыркнула, когда леди Фанчер ответила, что Эмма больше не работает за плату.

– Происхождение всегда дает себя знать, – заявила миссис Мортенсен.

– Мисс Чегуидден –

прямой потомок Вильгельма Завоевателя, – проходя мимо, заметила графиня Мартин. – Ее кровь чище, чем ваша, миссис Мортенсен, у вас изрядная датская примесь.

Миссис Мортенсен хмыкнула, но больше ничего не сказала.

Графиня Мартин повторила историю, которой очень дорожили в семье Чегуидден. Эмма не спросила, откуда графиня ее знает.

Не спросила потому, что ничто случившееся днем не имело значения. Значение имели только ночи, когда в ее спальне появлялся Мститель. Он приходил не за сведениями из дворца Сандре – с отъездом принца Эмме нечего было рассказывать, – он приходил к ней.

Он входил бесшумно, в порыве ветра, под звуки гремевшего в отдалении грома. Эмма бежала ему навстречу, бросалась в объятия, они целовались, страстно, жадно, и касались друг друга со все нарастающей смелостью, он ласкал ее плечи, спину, соски. Прижимал ее к стене своим телом, пока лихорадочное желание не охватывало их.

Но каждую ночь, несмотря на ее готовность к близости, он уходил, оставляя ее грезить о нем и о страсти, так круто переменившей ее скучную жизнь.

Эмма, конечно, беспокоилась о его безопасности, но начинала думать, что он действительно призрак, способный проскользнуть мимо стражников ради ее объятий.

Так что когда утром на восьмой день леди Фанчер и Эмея постучали к ней в дверь, она охотно открыла.

Личная горничная Эммы стояла позади дам.

Леди Фанчер улыбалась.

Эмея – нет.

– Упакуйте вещи мисс Чегуидден, – велела леди Фанчер горничной. – И побыстрее. Мы сегодня уезжаем.

– Что? – Радужное настроение Эммы мгновенно испарилось. – Мы отсюда уезжаем? Почему? Куда?

– Мы отправляемся домой. Подготовиться.

– К чему, миледи?

Леди Фанчер протянула ей лист плотной бумаги, сложенный и запечатанный пурпурным воском.

Эмма сломала печать, развернула бумагу и прочитала:

– «Мисс Эмме Чегуидден. Сандре, принц Морикадии, просит вас присутствовать на балу в королевском дворце…»

Она растерянно посмотрела на леди Фанчер.

– Но это завтра вечером!

– Да, разве это не чудесно? Я думала, Сандре вернулся только для того, чтобы поймать Мстителя. Я уверена, это его главная цель, он очень озабочен нашей безопасностью. Но он также организовал мероприятие, на котором вся Морикадия сможет познакомиться с вами.

Эмма переводила взгляд с леди Фанчер на леди де Гиньяр, стараясь придать своему лицу выражение удовольствия. Хотя ей в самом деле надо радоваться, что она снова увидит принца Сандре и сможет выведать еще что-нибудь об охоте на Мстителя.

– Я знаю, о чем вы думаете, – многозначительно сказала леди Фанчер.

– Сомневаюсь, – ответила Эмма.

– Но я уже говорила с мадам Мерсье. Ваш гардероб готов, весь за исключением бального платья, и она бросила на это все силы. Она сама привезет его утром. – Леди Фанчер повернулась к Эмее. – Ты решила? Ты собираешься вернуться с нами?