Джеронимо & Сидящий Бык
Шрифт:
Алехин стоял рядом, чувствуя, как спина становится деревянной. Он давно страдал от хондроза, но это нисколько не мешало ему часами простаивать у стола в мастерской, а потом, вечером лежать на острых иголках аппликатора, чтобы утром опять, по возможности бодро, идти в мастерскую.
– Плёнка черная матовая, ноль пять шириной, у нас она месяца два как закончилась.
– Могли купить. Вы ведь, как я понимаю, не относитесь к складу
– Нет, быстро купить негде. Литва границу закрыла. С Польшей тоже проблема. Да и потом, у нас Oracal,
– Какая подложка? Я ничего не понимаю…
– Это просто. Вся пленка изначально накатана на бумагу. Чтобы наклеить пленку, бумагу нужно отделить. Странно, что он бумагу просто в мусорный мешок выбросил.
– Кто он? Лейтенант! – следователь повернулся к выходу.
– Слушаю, товарищ майор.
– Всю бумагу из мешка изъять. Нет, лучше весь мешок.
– И еще,– одиннадцать часов утра, а Алехин уже устал, – если позволите, тело обмотано не единым куском пленки, пришлось разрезать. Чем? Порвать сложно, да и можно порезаться. На ножах и ножницах должны быть только мои отпечатки. Ну и того, кто после меня ими пользовался.
Следователь кивнул и грустно улыбнулся.
– Детективы любите? Да?
– Люблю, но не только. У меня отец был участковым.
– Типа, на генетическом уровне, – ухмыльнулся следователь.
– Типа, просто мысли по поводу…
– И много у Вас таких мыслей?
– Ну, если собрать все в кучку, то…
– Хорошо. А как Вы относились к своему … работодателю?
Лейтенант, на вытянутых руках, чтобы не запачкаться, тащил весь мешок с мусором в машину. Черный, он был похож на обмотанный пленкой труп, только покруглее.
– Никак.
– ?
– Ну, посудите сами. Работу он не давал, зарплаты не платил. Какой же он работодатель? Так бездарно сгубить одно из лучших рекламных агентств.
– То есть, негативно?
– Нет. Просто никак – как все.
Следователь снял форменную фуражку. На густых темных волосах остался примятый след. Спереди были видны небольшие ранние залысины, но пока они не портили его, а лишь предавали его лицу некоторую мужественность.
– Но ведь Вы ходили на работу? Почему?
–Да. Ходил. Это было продиктовано моей внутренней потребностью, ну и потом, Звонарев был не против. В общем, низы не хотели, верхи не могли…
– Объясните?
– Пожалуйста. Просто здесь пересекались наши интересы. Я реставрировал бесплатно кое-какие его антикварные безделушки, ну и выполнял некоторые работы . Он позволял мне пользоваться цехом, мастерской и всеми инструментами, когда я хочу и сколько хочу. Ну и ещё привычка. Не забывайте, все-таки девять лет.
– Инструменты дорогие?
– Что бы Вам было более понятно. Его девиз был такой – лучше два сломанных лобзика за дешево, чем один хороший, новый за дорого.
– Интересная черта. Так за что его могли убить? Как Вы думаете?
Алехину захотелось сесть, но теперь это было неудобно, да и следователь сидел посредине,
– Если как следует поразмыслить, то причину можно отыскать, и не одну.
Глава 4.
Когда Алехин не вовремя обедал, у него начинала болеть голова. Вот и сейчас, после почти четырех часов всей этой нервотрепки, начинало ломить затылок и резко отдаваться в висках при каждом его шаге. Жена уже два раза звонила, Сергей сбрасывал звонки, ждал, когда следователь закончит предварительный опрос.
– Жду Вас завтра в Следственном комитете, в девять, для официальной дачи показаний.
Следователь протянул Алехину визитку. Вадим Вадимович Грипалис. Интересно, как его дразнят за глаза? Вадь-Вадь или Грипа?
– Ты где был? Я что с голода должна умереть? Позвонить не мог?
Алехин тяжело опустился на кушетку, не в силах разуться.
– Что у тебя? Опять спина болит?
– У меня всё…
– Ну, всё это ничего. Мой руки, пошли быстрей обедать.
Жена убежала на кухню и еще долго что то говорила, но Сергей не мог разобрать из-за шума воды, пока мыл руки.
– … или со сметаной? Ну, ты скоро?
Сергей вошел на кухню и полез в холодильник, доставая бутылку самогона.
– Чево эта? Какой сегодня праздник?
– Поминки. – Алехин грузно опустился на стул, – Нет, это просто свинство! Вот так вот взять и убить Звонарева!
– Какого Звонарева? Это вашего? Да ладно! Как это? Когда?
– Такого, нашего! У меня в цехе. Представляешь? – Сергей давно привык считать цех и мастерскую «своими», и не любил, когда туда кто-то заходил.
– Подозревают тебя? Или ты свидетель? Тебя посадят…– жена медленно села на стул.
– За что? – Сергей открыл бутылку, – За то, что я его первый обнаружил? – Ну ты же мент…
– Вот именно. Там подозревать больше некого, ты да Саша.
– Ну да, ну да. А брат? А жена с любовницей? А Рыбалко? У меня только пять вариантов, и каждый имеет право быть. Мне нужно срочно пятьдесят грамм.
– Тут, пожалуй, все сто. Мне тоже накапай.
.
– … труп замотан в черную пленку и сидит в кресле. Как мумия. Представляешь!
– Какой ужас. А в каком кресле?
– Да я решил сломанное кресло слегка оживить. Семидесятые годы. Прошлый век.
– Оживил… Его задушили? Или застрелили? Может, зарезали, крови много?
– Я видел только сверток, черную мумию. Потом лицо показали для опознания и все.
– А вдруг это нацисты,– жена повернулась к окну, – уже проникли к нам?
– Да какие нацисты? О чем ты? Кому он нужен?
– Ну, кому то он оказалось нужен.
Сергей выпил маленькую рюмочку. Сегодня был борщ, как всегда очень горячий, они с женой любили очень горячий.
– Да, – чуть сметану не забыл, – Не понятен этот маскарад с обертыванием. Труп ведь оставили.