Джейк Рэнсом и Король Черепов
Шрифт:
— Джейк. — Она обняла брата. — Слышала, тебя что-то ужалило. Ты в порядке?
— Объяснять времени нет. Похоже, кто-то пытался меня убить. Я обнаружил под своей кроватью гигантского скорпиона.
— Господи! — Побледнев от ужаса, Кэди сжала рукав его рубашки. — И что дальше?
Он перешел на английский.
— В этой истории много неясного… Короче, мне нужна помощь.
— Что мне сделать?
— Сейчас, когда все горожане собрались на стадионе, появляется, возможно, единственный шанс пробраться в пирамиду. Отвлеки моих провожатых любым
— Ладно, — кивнула сестра. — Мы с командой кое-что приготовили.
Джейк в недоумении оглянулся на девушек-викингов и только теперь заметил, что все они заплели волосы французским колоском, точь-в-точь как Кэди.
— Что ты задумала?
Она небрежно отмахнулась.
— Еще не знаю. Просто жди моего сигнала и сразу действуй.
Прежде чем он успел задать следующий вопрос, раскатисто ударил гонг, часто забили барабаны. К ребятам подошел центурион.
— Советую вам занять места, Олимпиада начинается.
Джейк вернулся к Пиндару и Марике. Команды выстроились в линии по семь человек. Ящеры раздраженно шипели, вытягивая длинные шеи; капитаны выкрикивали последние напутствия, трибуны притихли в предвкушении зрелища. Бой четырех огромных барабанов — по одному в каждом углу стадиона — отдавался в груди Джейка.
Пиндар повис на ограде, Марика покусывала суставы пальцев. По пути на стадион друзья объясняли Джейку правила игры, но он почти не слушал и запомнил только, что первая часть состязания называется схваткой.
Труба долго тянула одну ноту, затем с высокой ограды стадиона взлетела гигантская птица, промчалась над серединой поля, и на песок упал алый шар размером с тыкву. Дальнейшее было невозможно разобрать: всадники и ящеры устроили настоящее сражение за мяч. И все же в их действиях прослеживался порядок.
— О нет! — простонал Пиндар. — Они проводят «комбинацию с оттянутой ногой»… Неужели Герон не видит их уловок!
Всплеск воодушевления прокатился по трибунам шумерских болельщиков. Флаги взвились и неистово затрепетали над головами. Римляне застонали от огорчения, но Пиндар всем сердцем верил в команду.
— Это только схватка, шумеры получили мяч, что не решает исхода игры… Плохое начало еще ни о чем не говорит.
Однако римские игроки действовали не лучше и в следующей части состязания.
— Следите за парнем слева, — прокричал Пиндар. — Сейчас перехватит пас!
Он отлично разбирался в игре. Геронид бросил мяч, и в следующий миг тот оказался в руках противника. Шумерский нападающий пронесся зигзагом между двумя римлянами и, оказавшись за линией гола, швырнул снаряд на землю. Римский сектор застонал.
Когда команды начали перестраиваться, Пиндар рухнул на сиденье и закрыл лицо руками.
— Почему никто не слушает меня?
Марика сочувственно погладила его по плечу.
— Просто ты слишком далеко, им не разобрать ни слова.
Пиндар скрестил руки на груди. Пусть
В тишине, охватившей трибуну подавленных болельщиков, Джейк расслышал приглушенный голос:
— Магистр Балам, вызываю на связь!
Мальчик резко обернулся: отец Марики ухватился за кошель на поясе. Он потянул за шнурок, открыл мешочек и вынул небольшое устройство с зеленым кристаллом в шелковой паутине.
— Магистр Балам, — настойчиво прозвенел камень.
Балам и Освин склонились к аппарату. Мальчик выпрямился на сиденье, притворившись, что ничего не заметил. Марика вдруг сжала его руку. Очевидно, Балама вызывал магистр Захур — подростки затаили дыхание, стараясь не пропустить ни слова.
— Слушаю. Что случилось?
— Последние несколько минут тело охотницы Ливии сотрясают конвульсии, она мечется и стонет в борьбе за жизнь. Иногда сквозь бред прорываются неразборчивые слова, будто в кипящей каше всплывают пузырьки, и тогда она хватает меня за руки, пытаясь донести какое-то сообщение. Но ей не удается вырваться из клубка теней.
— А я говорил! — сердито проворчал Освин. — Нужно было извлечь ядовитые осколки.
Захур, не слушая его, продолжал:
— Верно, женщина знает, что смерть близка, и из последних сил старается о чем-то поведать.
Желудок Джейка сжался в комок. Он вспомнил, как держал голову Ливии на коленях, вспомнил ее глаза — такие же синие, как у матери, вспомнил свою клятву.
— Захур, ты можешь как-то облегчить ее страдания?
— Нет, все кончено. Смерть торопится к ней на крыльях.
Монах поднялся на ноги и, положив ладонь Джейку на плечо, сказал:
— Раз так, я возвращаюсь в Калакрис.
Балам кивнул и произнес:
— Захур, мы с Освином идем в замок. Не знаю, что можно сделать, но хотя бы морально поддержим отважную женщину. Она выживет, только если обломки кровавого камня волшебным образом испарятся.
— Понял вас.
Балам сунул устройство в мешочек и склонился к детям.
— Необходимо вернуться.
— Но, папа…
— Оставайтесь здесь и наслаждайтесь Олимпиадой, — добавил он, поднимаясь. — Встретимся во дворце Тиберия.
Он помахал Гаю.
— Центурион, вы не могли бы оказать мне любезность и присмотреть за моей дочерью и юным Джейкобом? Прошу вас, проводите их в замок после игры.
— Конечно, магистр. Это большая честь для меня.
— Папа…
Девочка вновь попыталась привлечь внимание отца, но тот ушел с магистром Освином. Центурион сел на скамью позади Джейка и Марики. Над полем опять засигналила труба, и всадники взобрались на динозавров, готовые ко второму раунду. Пиндар вскочил — он оказался единственным зрителем в римском секторе, еще верившим в победу. Даже старейшина Тиберий оставался сидеть на скамье, притворяясь, что ничего не видит и не слышит.