Джеймс Хеллборн. Трилогия
Шрифт:
У комиссара был "нормальный" фонарик, на батарейках; Аттила скатился с пригорка, на котором стояли драконцы, взобрался на шпалы и принялся сигнализировать ("местный вариант Морзе") - один длинный, два коротких, три длинных... Бронепоезд засигналил в ответ и принялся замедлять ход. Вспыхнул прожектор.
– Бронепоезд "Пуссикэт", Народная Армия, - представился голос по ту сторону прожектора.
– Кто такие?
– Это же я, комиссар Кун!
– завопил вне себя от радости Аттила.
– Здесь все наши - Паламедес, Белгутай, Намибия, и все остальные!
–
– отозвался голос.
– Давайте, двигайте к нам!
Когда почти все драконцы оказались в луче прожектора, затрещал пулемет.
Хеллборн шел в двух шагах позади Белгутая. Одна из первых пуль попала тамплиеру в голову, тот опрокинулся назад и сбил альбионца с ног, придавив его своим телом. Уже лежа на земле, Белгутай принял на себя вторую очередь. Впрочем, не целиком - Хеллборн почувствовал мгновенную острую боль в правой ноге. "В мякоть", - отстраненно подумал он. Потом наступила тишина.
"Сейчас самое время закричать - не стреляйте, я сдаюсь, и у меня есть важные сведения!" - решил Хеллборн. Но в этот раз ему не пришлось унижаться.
– Достаточно, достаточно!
– закричал уже другой голос, по-французски.
– Милосердия. Подберите раненых. Всех уцелевших взять в плен.
"Сегодня я утопил очередной вражеский корабль, снова прошел через Зеркало, поймал еще одну пулю и опять попал в плен, - подытожил Джеймс Хеллборн.
– Вне всякого сомнения, день удался!!!"
Глава 35. Родина помнит, родина знает.
"Пуссикэт", теперь уже честно украшенный флагами Доминации Спаги, снова двигался на север. Карфагенские полководцы приняли решение отправить трофейный бронепоезд на реконструкцию и модернизацию, а захвативших его парашютистов из Испанского Иностранного Легиона - перебросить на другой фронт.
Обеденный стол в броневагоне-ресторане был снова украшен белой скатертью, закусками и напитками, но балланс сил заметно сместился в сторону Солдатской Республики. На этот раз Драконию представляли всего три офицера - Аттила (с повязкой на левой руке), Тетлок (с перевязанной головой, незначительная царапина) и Хеллборн (с забинтованной ногой и тросточкой). Все остальные офицеры либо погибли, либо находились в лазарете с гораздо более тяжелыми ранениями. Простых солдат (среди уцелевших снова была Патриция! альбионцев так просто не убить! она всего лишь сломала нос при падении на рельсы) на обед не пригласили. Доминацию Спаги представляли полтора десятка офицеров из вышеназванного Испанского Легиона. И не только.
Распоряжался за столом старый знакомый - сбитый летчик-митраист Ганнибал, освобожденный из драконского плена испанскими легионерами. Побежденных драконцев он встретил как старых друзей и отвел им почетные места.
– В прошлый раз мы не договорили, - заявил Ганнибал, предлагая своим "друзьям" все новые и новые угощения.
– О чем вы?
– равнодушно спросил Аттила Кун.
– О борьбе миров!
– воскликнул митраист.
– О бесконечной войне! Разве сам факт вашего
– Поражение?
– переспросил Аттила.
– О каком поражении идет речь? Дракония сражается.
– Я имел в виду конкретно вас, экипаж бронепоезда, - нетерпеливо пояснил легионер.
– Ах, вы об этом, - натужно рассмеялся комиссар.
– Ну что ж, мы разменяли один свой бронепоезд на один ваш, плюс индоокеанский корабль, плюс цеппелин тамплиеров, плюс несколько механических "рыцарей". Наше поражение? Ваша победа? Гордитесь, вы превзошли царя Пирра - он был один, а вы добились аналогичных успехов в составе целой международной коалиции! Превосходство пути? Вы имеете в виду индоокеанский культ Посейдона или тамплиерский культ бога Смерти?
– Я все еще надеюсь, что вы, как солдат, сможете понять меня, - надулся Ганнибал.
– Как солдат солдата...
– Нет, - покачал головой Аттила, - именно как солдат солдата я отказываюсь вас понимать. Я воюю с двенадцати лет - и мне надоело воевать. Я устал. Я отправился на эту войну только потому, что надеялся - она окажется последней. Когда мы одержим победу, больше никому не придется воевать.
– Наступит вечный мир?
– с иронией в голосе заметил Ганнибал.
– Что-то в этом роде, - равнодушно пожал плечами Аттила.
– Усталость профессионала оканчивается смертью, - задумчиво пробормотал майор Колменарес, командир испанских парашютистов.
– Но обратите внимание, - воскликнул Ганнибал, - вы все-таки начали эту войну, потому что...
– Мы ее не начинали, - перебил его комиссар, - мы всего лишь обороняемся.
– Конечно-конечно, - радостно закивал митраист, - и это не ваши люди мутили воду во всех соседних державах в последние двадцать лет.
– Мы оборонялись, - упрямо повторил Аттила.
– Или это не ваши люди подстрекали к восстанию мятежные племена на нашей территории?
– Именно так, мой дорогой белый брат, - ухмыльнулся Ганнибал.
– "Мятежные племена", надо же! Что вы там говорили про коммунизм и братство народов? А у вас есть "Максим"?
– Я просто пытаюсь говорить на понятном для вас языке, - поморщился комиссар, - разумеется, не "мятежные племена", а "черные бригады" зулуфашистов.
– Действительно, лучше говорите на понятном языке, - согласился митраист.
– Вся эта словесная мишура, и то, что вы пытаетесь за ней скрыть...
– Усталость, - напомнил Колменарес.
– Именно так, усталость!
– подхватил Ганнибал.
– Говоря откровенно, меня не могут не радовать пораженческие настроения в ваших рядах, но я хотел бы понять...
– Вы можете попробовать, - снова перебил его Аттила.
– Вы можете попытаться - понять. Боюсь, это невозможно. Вами движет ненависть, а нами движер любовь. Поэтому мы победим. А вы - уже проиграли.